В городе были и другие жители, которые сумели пережить ночь либо во сне, либо бодрствуя, так и не подвергнувшись нападению вампиров. Многие из них были одинокими людьми, у которых в городе не имелось родственников или близких друзей. Они даже не подозревали о том, что происходит.
Но те, кто не спал, включали свет во всем доме, и проезжавшие через город водители (а несколько машин действительно проехало, направляясь в Портленд или на юг) удивлялись, как в таком заурядном на вид поселении столько домов залито огнями в самый разгар ночи. Полагая, что где-то, наверное, случился пожар или авария, проезжие невольно притормаживали, но, так и не увидев ничего похожего, прибавляли скорость и больше об этом не думали.
И вот что удивительно: никто из тех, кто не спал в ту ночь в Джерусалемс-Лоте, не знал, что происходит. Кое у кого возникли смутные подозрения, но, подобно трехмесячному утробному плоду, они еще не успели приобрести узнаваемый облик. Однако все без исключения стали решительно рыться в ящиках письменных столов, старых коробках или шкатулках с украшениями, чтобы найти любые религиозные обереги, которые могли оказаться в доме. Они делали это так же неосознанно, как человек, преодолевающий большое расстояние на машине в одиночку, начинает напевать, не задумываясь о том, что именно он поет. Они бесцельно бродили из комнаты в комнату, включая везде свет и держась подальше от окон.
Самым главным было ни в коем случае не смотреть в окно! Какие бы звуки ни доносились, какой бы пугающей ни казалась неизвестность, выглянуть в окно было еще страшнее – все равно что заглянуть в лицо горгоне!
31
Звук проникал в его сон подобно гвоздю, острие которого с нарочитой медлительностью раздвигает твердую и неподатливую древесину дуба. Сначала Реджи Сойер решил, что ему снятся столярные работы, и мозг, еще не проснувшись и будто в замедленной съемке, нехотя извлек из памяти картину, как они с отцом оборудовали себе стоянку на рыбалке в Брайант-Понд в 1960 году.
Потом пришло осознание, что стук молотка раздается не во сне, а на самом деле. Окончательно проснувшись, Реджи не сразу понял, что стучат в переднюю дверь, причем с удивительной настойчивостью и размеренностью метронома.
Его взгляд скользнул сначала по лежавшей на боку Бонни, отчего округлость ее бедер только подчеркивалась, и остановился на будильнике: 4:15 утра. Он поднялся и вышел из спальни, прикрыв за собой дверь. В коридоре он включил свет и уже направился открыть входную дверь, но вдруг остановился и с недоверием поглядел на нее. В 4:15 стучать в дверь просто некому. Даже если кто-то из родных сыграл в ящик, ему бы позвонили, а не явились стучать в дверь посреди ночи.
В 1968 году он воевал во Вьетнаме, и тот год для американских парней выдался очень тяжелым! Реджи довелось провести семь месяцев на передовой, и тогда он умел просыпаться моментально и окончательно, как будто внутри замыкался нужный контакт. Только что он спал как убитый, а уже через мгновение вглядывался в темноту широко открытыми глазами. Эта привычка исчезла сразу, как только он снова оказался в Америке, чем тайно гордился, хотя никогда об этом не говорил. Слава Богу, он не автомат: нажмешь одну кнопку, и он уже не спит, нажмешь другую – и он крушит косоглазых.
Но сейчас совершенно неожиданно вся сонливость моментально слетела и он стоял перед дверью внутренне собранный и сосредоточенный.
Снаружи кто-то был. Скорее всего это заявился мальчишка Брайант, залив глаза и прихватив пистолет. Пришел вызволить из заточения свою сказочную принцессу или сложить голову.
Реджи прошел в гостиную и направился к полке над камином, где хранил оружие. Свет он включать не стал, поскольку отлично ориентировался и без него. Достав с полки дробовик, Реджи проверил, заряжен ли он. В темноте тускло сверкнули медные гильзы. В дверях прихожей Реджи снова прислушался. Стук продолжался – монотонный и бессистемный.
– Входи! – пригласил Реджи.
Стук прекратился.
После долгой паузы ручка двери очень медленно повернулась, и на пороге показался Кори Брайант.
Сердце у Реджи вдруг екнуло. На Брайанте была та же одежда, что и во время их последней встречи, грязная и порванная. К рубашке и брюкам прилипли листья. Темная полоса грязи на лбу подчеркивала мертвенную бледность.
– Стой где стоишь! – приказал Реджи, снимая дробовик с предохранителя и направляя на Кори. – На этот раз он заряжен.
Однако Кори Брайант медленно шагнул вперед, и во взгляде его пустых глаз читалось нечто пострашнее ненависти. Он высунул язык и облизнул губы. На ботинках налип толстый слой грязи, куски которой отваливались при каждом шаге. В его движениях ощущалась какая-то неумолимая жестокость и холодная беспощадность. Подошвы с чавканьем переступали по полу, и остановить их мерную поступь, казалось, не было никакой возможности ни угрозами, ни мольбой.
– Еще один шаг, и я снесу тебе чертову голову! – предупредил Реджи хриплым и севшим голосом. Парень был не просто пьян. У него вообще башку снесло! Реджи вдруг понял, что стрелять в него наверняка придется.
– Стой! – снова произнес он, на этот раз обычным голосом.
Но Кори Брайант не остановился. Его глаза уставились на Реджи с той мертвой жадностью, что и у чучел лосей, глядящих в пустоту. По полу продолжали раздаваться хлюпающие грязью шаги.
Сзади закричала Бонни.
– Ступай в спальню! – приказал, не оборачиваясь, Реджи и прошел вперед, чтобы оказаться между ними. От Кори его отделяла всего пара шагов. Тот протянул белую и вялую руку, чтобы ухватить дробовик за стволы.
Реджи нажал на оба курка.
Из стволов вырвалось пламя, и по дому прокатился звук выстрела, похожий на раскат грома. В воздухе повис запах пороха. Бонни снова отчаянно закричала.
Рубашка на Кори потемнела и распахнулась, однако белая, как рыбье брюхо, плоть на груди и животе под ней почему-то оказалась целой. Реджи вдруг подумал, что это была вовсе не плоть, а нечто неосязаемое, вроде дымовой завесы.
Затем Кори с необычайной легкостью, будто у ребенка, вырвал у него из рук дробовик и с силой швырнул Реджи об стену. Оглушенный ударом, он сполз на пол и никак не мог найти сил подняться. Брайант шагнул мимо него к Бонни. Стоя в дверном проеме, она не сводила глаз с пришельца, и в ее взгляде читалась похоть.
Кори обернулся на Реджи и ухмыльнулся, растянув губы так широко, как улыбаются только черепа обглоданных до костей газелей, встречающиеся туристам в пустыне. Бонни протянула к Кори дрожащие руки. На ее лице попеременно сменялись страх и вожделение.
– Милый! – произнесла она.
Реджи, не выдержав, испустил истошный крик.
32
– Остановка! – сказал водитель автобуса. – Хартфорд.
Каллахэн бросил взгляд в широкое окно на незнакомую местность в робком свете первых лучей нового дня. В Салемс-Лоте вампиры наверняка спешат расползтись по темным норам.
