Дверь в погребок Евы Миллер больше не могла противостоять этому бурному натиску. Удары посыпались с такой скоростью, что над головой Бена образовалась светящаяся дуга, упиравшаяся в разлетавшуюся на щепки дверь.
Нанеся последний удар, Бен отбросил топор и поднес пылающие ладони к глазам. Они светились.
Он протянул руки к Марку, и тот невольно зажмурился.
– Я люблю тебя, – произнес Бен.
Они взялись за руки.
49
Погребок оказался маленьким, похожим на тюремную камеру помещением, в котором валялись пустые бутылки, имелась покрытая пылью корзина с полусгнившим картофелем и лежали тела. В дальнем углу, почти вплотную к стене, стоял гроб Барлоу, напоминавший саркофаг, в который укладывают мумию. В изголовье плясали огоньки, похожие на огни святого Эльма
[27]
.
Перед гробом, как шпалы на рельсах, были уложены тела людей, с которыми Бен жил под одной крышей: Ева Миллер и рядом Проныра Крейг; Мейб Малликэн из комнаты в конце коридора на втором этаже; Джон Сноу, едва передвигавшийся из-за артрита и с трудом спускавшийся на завтрак; Винни Апшо; Гровер Веррилл.
Перешагнув через тела, они добрались до гроба. Бен посмотрел на часы – 18:40.
– Мы должны перетащить его поближе к Джимми, – сказал Бен.
– Да он, наверное, весит целую тонну! – засомневался Марк.
– У нас получится, – заверил Бен и осторожно попробовал приподнять гроб за правый верхний угол. Свечение у изголовья продолжало мерцать. На ощупь дерево гроба было неприятным и гладким, как шлифованный камень. Казалось, на такой гладкой поверхности пальцам просто не за что зацепиться, однако, к удивлению Бена, гроб покачнулся. Он чуть подтолкнул его вперед, и внутри что-то шевельнулось. Бен легко приподнял свой край одной рукой, будто тяжесть гроба уравновешивалась какой-то неведомой силой.
– Теперь попробуй ты, – сказал он Марку.
Тот с такой же легкостью приподнял свой край и изумленно воскликнул:
– Да я бы его одним пальцем мог поднять!
– Не исключено. Наконец-то повезло и нам. Однако надо торопиться!
Они протащили гроб сквозь пробитое топором в дверце отверстие, и в какой-то момент он там чуть не застрял. Однако Бену удалось немного повернуть гроб, и тот, со скрежетом протиснувшись, оказался наконец в основном помещении подвала.
Они отнесли его к выходу и накрыли одной из занавесок Евы Миллер.
– Он внутри, Марк, – сказал Бен. – Этот ублюдок у нас в руках! Пора с ним покончить!
Часы показывали 18:45. Свет, лившийся из дверного проема кухни, уже стал серым.
Переглянувшись, они оба посмотрели на гроб.
– Сейчас? – спросил Марк.
– Да!
Марк обошел гроб и встал рядом с Беном с той стороны, где на крышке были замки. Они дружно наклонились, и при первом же прикосновении защелки на замках сами стали отстегиваться со звонким звуком.
Они подняли крышку.
Внутри лежал Барлоу, устремив перед собой невидящий взгляд.
Теперь это был молодой человек с черными пышными волосами, разметавшимися на атласной подушке. Здоровая кожа светилась ярким румянцем, а на полной нижней губе покоились клыки – белые, с небольшим желтым отливом цвета слоновой кости.
– Он… – начал Марк, но договорить не успел.
Красные глаза Барлоу вдруг закатились, а потом неожиданно ожили и с насмешливым торжеством впились в Марка. Тот замер, не в силах отвести взгляд.
– Не смотри на него! – крикнул Бен, но было уже поздно.
Бен оттолкнул мальчика, но тот, взвыв, набросился на него. Не ожидавший нападения Бен подался назад, и в следующее мгновение почувствовал, как Марк уже нащупал у него в кармане рукоятку пистолета Маккаслина.
– Марк! Не…
Но мальчик его не слышал. По отрешенному лицу было видно, что его сознание полностью подавлено, а действиями руководит Барлоу. Изо рта вырывался жалобный вой, как у загнанного в угол зверька. Обеими руками он сжимал пистолет. Бен схватился за дуло, пытаясь отвести его в сторону.
– Марк! – взывал он. – Очнись! Бога ради…
Дуло качнулось, и прогремел выстрел. Пуля чиркнула по виску Бена. Схватив Марка за руки, он ударил его ногой. Тот отлетел назад и выронил пистолет, который с грохотом упал между ними. Мальчик рванулся за ним, и Бен со всей силы нанес ему удар в лицо. Увидев, как губы мальчика окрасились кровью, он закричал, будто ударили его самого. Марк опустился на колени, и Бен ногой отбросил пистолет. Видя, что парнишка хоть и ползком, но все равно пытается завладеть оружием, Бен снова его ударил.
Тот охнул и потерял сознание. Теперь Бен не чувствовал былой силы, а вместе с ней ушла и уверенность. Он снова стал просто Беном Миерсом, и ему снова было страшно. Свет в дверном проеме едва брезжил – 18:51. Бен чувствовал, как в голову заползает неведомая сила, заставляя направить взгляд на лежавшего в гробу розовощекого вурдалака.
Повернись и посмотри на меня, жалкий человечишка. Посмотри на Барлоу, который прожил больше столетий, чем ты провел часов у камина с книгой в руках. Посмотри на великое ночное создание, которое ты собираешься убить своей никчемной палкой. Посмотри на меня, ничтожный писака! Я писал людские судьбы, и моими чернилами была кровь. Посмотри на меня и ужаснись!
Джимми, я не могу этого сделать. Слишком поздно, и мне с ним не справиться…
ПОСМОТРИ НА МЕНЯ!
18:53.
На полу застонал Марк:
– Мам? Мам, где ты? У меня болит голова… и кругом темно…
Он примкнет к моей церкви певчим-castratum…
Бен вытащил из-за пояса один из кольев и выронил его. По щекам струились слезы отчаяния. Солнце уже покинуло обезлюдевший Джерусалемс-Лот, и последние его лучи трепетали на верхушке крыши Марстен-Хауса.
Он подобрал кол. Но где же молоток? Куда, черт возьми, делся молоток?
Он на полу у дверцы в погреб. Бен пытался им сбить замок.
Он бросился к погребу и схватил молоток.
Марк сидел на полу с разбитым ртом. Он провел рукой по губам и тупо разглядывал перепачканную кровью ладонь.
– Мама! – жалобно воскликнул он. – Где моя мама?
18:55. Солнце уже ушло, но тьма еще не опустилась. Бен рванулся обратно, зажав в левой руке кол, а в правой – молоток.
По подвалу прокатился торжествующий смех. Барлоу уже сидел в гробу, и его красные глаза светились триумфом. Поймав взгляд Бена, он уже не отпускал его, и Бен чувствовал, что его покидают последние силы.
