Сварог задрал голову – смерч монотонно кружил над долиной.
Вроде бы несколько приблизился к городу. Или только кажется?
Добрались до второго, внутреннего радиуса. Вторая стена была
чуть пониже первой – метра два с половиной от силы. Через нее перебрались
быстро и без проблем.
Во втором круге Аркаима, как заметил Сварог, фундаментов
было больше. Что уж стояло на них и стояло ли что-либо вообще, неизвестно,
однако почему-то у Сварога сложилось стойкое убеждение, что никогда и ничего.
«Интересно, – подумал он, – а если это все же был нормальный город,
то почему не сохранились фундаменты жилых домов?»
Сходящиеся к середине, как спицы в колесе, лучи обрывались
перед центральной и единственной площадью Аркаима. Площадка была поразительно
ровной, покрытой белым, похожим на бетон раствором. Посреди нее лежала серая
гранитная плита, квадрат со стороной метра в полтора, с небольшим чашеобразным
углублением…
– Стойте, шеф! – Ключник схватил за плечо
попытавшегося сунуться на открытое пространство олигарха. – Так мы
подставимся.
Ольшанский, резким движением вскинув руку, посмотрел на
часы.
– У нас сорок минут, – сказал он леснику-тибетцу.
– Четверть часа в запасе есть, – ответил
Донирчеммо Томба.
«Ну конечно! – вдруг догадался Сварог. – Есть
некий ритуал, не может не быть. Как пить дать древний-предревний, может быть,
позаимствованный ими в том самом монастыре. А иначе зачем наш богатенький
буратино таскает за собой этого тибетца! Добавим сюда еще вещмешок за спиной у
Томба, куда наверняка сложен ритуальный инвентарь, и все срастается наилучшим
образом…»
– Мы успеем только на тот свет, шеф, если сейчас выйдем
на площадь, – Ключник говорил, чеканя каждое слово. – Сперва я со
своими ребятами должен зачистить землю. Если лесник и вот он, – показал
пальцем на Сварога, – нам помогут, справимся минут за семь. После
блокируем подходы, и вы сможете…
Поблизости раздался сухой хлопок, и один из охранников,
пьяно шатнувшись, начал медленно падать. Что-то просвистело, и арбалетная
стрела угодила в шею другому охраннику – тому, кого Ключник назвал Олегом.
Хрипя, Олег упал, как подсеченный.
– К стенам! – рявкнул Ключник. – Прижаться к
стенам! Живо!
– Оружие на землю! – раздался отчего-то вполне
предугадываемый крик, откуда-то слева. То ли из-за невысокого фундамента, то ли
из-за делящей город на сектора стенки. – Иначе смерть!
Очередь прошла по земле, потом по стене. Сварог увидел,
откуда стреляют! Автоматчик засел за метровой высоты фундаментом. А была еще
арбалетная стрела. Если даже предположить, что первый винтовочный выстрел и
автоматная стрельба – дело рук одного человека, то стрелков все равно уже
получается как минимум двое.
Конечно, он может броситься сейчас к автоматчику, пуль
бояться ему не приходится. Да вот только тогда из-за него положат всех
остальных…
Еще раз хлопнул одиночный винтовочный выстрел. Пуля вошла в
землю рядом с ботинком Ольшанского. Это была демонстрация: вы, мол, в полной
нашей власти. А снайпер засел определенно где-то далеко, так сразу его позицию
и не вычислишь… И ведь знает, гад, в кого палить, кто главный в их команде и
кого трогать пока не след.
– Надо подчиниться, шеф, – Ключник выматерился и
положил автомат на землю. – Тьфу, как глупо…
Ольшанский, все еще не веря, что проиграл, яростно крутил
головой по сторонам, выискивая врага.
– Всем выйти на площадку! Быстро! Руки за
голову! – продолжал командовать уверенный, спокойный голос с легким
акцентом.
Протрещала, будто сучья ломали, автоматная очередь, и перед
Ольшанским взметнулись фонтанчики земли. Стоявший рядом с олигархом лесник
охнул и, схватившись за ногу, сел на землю.
– Следующая порция по головам, – пообещал
неизвестный.
– Ладно, выходим! – закричал Ольшанский,
закладывая руки за голову. – Кладем оружие.
Они вышли на ровную, как взлетно-посадочная полоса, главную
и единственную площадь Аркаима.
– Стоять! – окрик остановил их на полпути к
гранитной серой плите.
Остановились. Как тут не подчинишься!
«Ничего, – подумал Сварог, – если не перестреляли
сразу, из засады, значит, у них касательно нашего брата иные планы».
– Сесть на землю! – продолжал распоряжаться
неизвестный. – Руки держать за головой! Кто дернется или вздумает шутить…
Подчинились. Опустились на землю – кто на колени, кто сел
по-турецки. Какое-то время ситуация не менялась. Потом потихоньку из своих нор,
щелей и прочих укрытий начали выползать господа ворошиловские стрелки.
Четверо невысоких худощавых азиатов (у одного за спиной
арбалет) и один тип явно славянской наружности, который тоже не мог похвастать
выдающимися габаритами, зато мог похвастать большим автоматом. Держал он
оружие, стоит заметить, весьма умело. Да и по остальным было сразу видно, что с
оружием они на ты. Все пятеро были одеты в камуфляж песочного оттенка,
предназначенный для боев в пустыне и отлично маскирующий бойцов на фоне
аркаимовских стен. Выходит, товарищи продумывали, готовились…
Славянин с автоматом (а не иначе, он и выкрикивал команды)
громко свистнул, и несколько секунд спустя из-за стены вышел еще один человек.
Неторопливой, вальяжной походкой, помахивая тросточкой, направился в сторону
своих бойцов. Не только тросточка делала этого человека похожим на
прогуливающегося по садовым дорожкам дачника. На нем были белые летние брюки,
просторная рубаха-балахон и широкополая шляпа с дырочками. В свободной руке он
держал складной стул.
Сварог видел этого господина впервые, но сразу догадался,
кто перед ним. Азиат, взгляд и манеры человека, привыкшего повелевать, но
главное – габариты. Необъятнейшие габариты, человек-гора. «Господин И,
китайский магнат. Кто ж еще? Помнится, таким его и описывали».
Китаец разложил стул, с опаской опустился на него, но
конструкция из куска брезента и алюминиевых трубок выдержала вес. Человек-гора
достал из кармана платок размером, наверное, с парус и принялся вытирать им
потные шею и лоб.
– Я знаю, что ты меня понимаешь, – господин И
показал рукой с платком на Ольшанского. Говорил китаец по-английски. –
Тебе почти удалось меня переиграть. Там, на Олеговой пустоши, ты показал себя
хорошим профессионалом и почти победил. Я уважаю сильного противника.
Он коротко поклонился. Причем проделано это было без всякого
шутовства.
Сварог испытывал идиотское чувство – будто наблюдает все это
со стороны, как спектакль из зрительного зала. Вообще, все происходящее
попахивало какой-то опереттой. Или дешевым голливудским фильмом: затерянный
город, вооруженные люди, благодушный азиат в роли Главного Плохого…
– Почему ты здесь, а не даешь показания в милиции, в
ФСБ? Или тебя не вызвали в Москву объясняться в посольстве? – оказывается,
Ольшанский говорил по-английски весьма недурно.
