– Кое-что выяснила, – Лана взяла со стола рюмку с
зеленоватой и вязкой (судя по тому, как переливалась в стекле) жидкостью и
залихватски опрокинула в рот. – Видите, насколько я с вами откровенна. Я
уже давно в Большой Игре и привыкла скрупулезнейшим образом готовиться к каждой
новой Партии. Привыкла, понимаете ли, собирать сведения не только о главных
Игроках, но и о тех, кто стоит за плечом Игроков, надвинув на лицо капюшон.
Зачастую исход Игры зависит как раз от этих лиц, не любящих, прошу прощение за
каламбур, лиц своих показывать. Но ежели эти лица скрываются под маской простой
прислуги, то вычленить их из общей толпы не так уж сложно… Вы не разносите
напитки, не суетитесь, не угождаете скучающей даме… А главное – меня
предупредили, что Ключник хочет инкогнито посетить сие мероприятие. Полагаю,
чтобы лично проследить за безопасностью на празднике… Но с вашей стороны
довольно опрометчиво было прийти сюда, не прикрыв лицо хотя бы полумаской, но
еще более опрометчиво было вырядиться в камзол прислуги. Не так ли, дорогой… Ключник?
Говорят, вы не любите, когда вас так называют.
Ага, вот и Ключник всплыл. Именно так окрестил человек в
красивых сапогах человека в тупоносых ботинках. На что Ботинки изволил
рассердиться… Действительно, не любит.
Сварог невольно усмехнулся. Воистину, нетрезвая женщина –
находка для шпиона. И пятнадцати минут этой светской беседы не прошло, как он
накопал кучу полезной информации. Некто Ключник, судя по всему, является кем-то
вроде начальника местной охраны, правой рукой седоволосого Привратника. А
Привратник, он же Хозяин – главный на этом празднике жизни и, не исключено,
его, праздника, устроитель. Ишь как разглагольствует со сцены. А барышня Лана
спьяну приняла Сварога за означенного Ключника…
Что ж, не будем разубеждать.
– Господин И скоро будет здесь, – сказала Лана. И
сморщилась, будто откусила пол-лимона. – Я должна идти – быть рядом с
Хозяином, когда прибудет эта гора жира. Этикет, ничего не поделаешь… Ну,
приятно было поговорить. Еще встретимся.
И нетвердой походкой направилась к сцене.
Сварог задумчиво смотрел ей в спину, потом подхватил поднос
в качестве маскировки и двинулся следом. Еще и какой-то господин И. Который
вот-вот должен прилететь. В мозгу возник образ эдакого хитрого азиата с
усиками, в халате и шапочке с кисточкой, сидящего по-турецки на ковре-самолете…
Пока еще непонятно зачем, но надо поглазеть на товарища И поближе.
Что-то изменилось. В броуновском движении гостей карнавала
наметился некоторый порядок, как будто кипящий суп стали переливать из одной
кастрюли в другую. Со всех сторон к павильону с террасой и сценой, на которой
до сих пор возвышался умолкший седовласый с чиновничьей свитой, потянулись
людские ручейки, музыка стихла, танцующие скрылись в павильоне. А вокруг
полотнища с изображением то ли герба, то ли мишени зажглись белые фонари. Все
смотрели в небо, куда-то на юго-восток. Сварог на ходу посмотрел туда же. И,
разумеется, ничего не увидел, кроме темного неба, затянутого тучами.
А потом в наступившей относительной тишине он услышал
далекий, на грани слышимости клекот, переливающийся на высокой ноте. Клекот
явно приближался, и вот уже можно было разобрать другие звуки – лихорадочный
шелест, звенящий гул, какой издает токарный станок на холостых оборотах. Сварог
сбился с шага, замер, до рези в глазах всматриваясь в небо. Что-то чертовски
знакомое было в этом звуке, но отчего-то он никак не мог определить, что это,
собственно, такое.
Вякнул индикатор опасности. Замолчал. Снова вякнул. И еще
раз. И еще, все чаще и чаще.
И вдруг – Сварог едва не выронил поднос – из-за сопки
вынырнула гигантская, басовито стрекочущая стрекоза с полыхающими ослепительным
светом глазами, сделала горку и заложила лихой витраж над городком.
Толпа разразилась приветственными криками – слишком,
впрочем, дружными, чтобы быть стопроцентно искренними.
Сварог понял, что стоит с отвисшей челюстью, поспешно рот
захлопнул и огляделся. Как же так… не может же это быть… да быть такого просто
не может!!!
Это был вертолет. Самый настоящий, всамделишный, боевой,
пятнистый геликоптер с двумя прожекторами, конструкции абсолютно незнакомой,
однако ни малейшего сомнения: разворот над ледяным городком совершало
доподлинное детище товарища Сикорского (ну, или его собрата в этом мире). Это
что, это господин И изволили так прибыть?! И Сварог наконец-таки смекнул, для чего
предназначено здоровенное полотнище с мишенью. Никакая это была не мишень,
врете, – это была банальная посадочная площадка.
…А в следующую секунду поднос полетел в одну сторону, Сварог
– в другую. Он и сам не сразу сообразил, как это произошло и почему: тело
среагировало быстрее разума. И только когда это самое тело бросило себя за
ближайшую колонну с напитками, вжалось мордой в фальшивый снег и накрыло голову
руками, он понял. Понял то, до чего не дотумкал определитель опасности.
Впрочем, что с ларского определителя взять…
Винтокрылая машина пока не собиралась садиться. Она
совершала классический боевой заход на цель, собираясь атаковать с бреющего!
Если, конечно, это не было частью представления – малость попугать гостей. Но
тело-то Сварога об этом и не подозревало! Равно как моментально забыло тело и о
неуязвимости ларов. Инстинкты майора ВДВ оказались сильнее. Так вот почему
детектор вякал едва слышно, – понимает, с-сука, что Сварогу смертушка не
грозит ни от ракет, ни от пулеметов…
Звенящий, пульсирующий гул стремительно заполнил собою все
вокруг, весь этот непонятный мир, заставляя дрожать в унисон каждую клеточку
организма, заглушая любой другой звук. Обрушившийся сверху ветер вдавил Сварога
в грунт, расплющил… и унесся вдаль. Грохот винта постепенно удалялся, и Сварог
осмелился чуточку приподнять голову. Вертолет уходил к сопкам, разворачивался
на новый круг. Пахнуло разогретым металлом и отработанным топливом. И никакой
магии по-прежнему не чувствовалось на сто верст окрест…
В общем, ничего страшного не произошло: зрители, присевшие,
заткнувшие было уши во время первой «атаки», поднялись и снова радостно
заголосили – но совершенно неслышно: гулкий рокот заглушал все. Сварог
обессиленно выдохнул, помедлил и тоже поднялся на ноги, с некоторым смущением
отряхивая колени. Поискал глазами поднос, нашел – и отвернулся. Фу ты… Ну
испугали, черти. Значит, это был просто спектакль? Развлекушка по типу «Пещеры
ужасов». Способ пощекотать нервы пресыщенных гостей посредством боевой
вертушки.
Тем временем означенная боевая вертушка завершила маневр
разворота и, наклонив острую морду, пошла на очередной заход. На большей
высоте. И с меньшей скоростью. И когда под ее брюхом вдруг расцвели два
светло-желтых мерцающих цветка, Сварог все еще не верил. Все еще полагал, что
это шутка. Так и стоял столбом, глядя на увеличивающуюся, словно в мультфильме,
тушку вертолета. Не верил, когда ледяная стена замка, прошитая двумя очередями,
разлетелась мириадами сверкающих осколков, а деревянная сцена словно взорвалась
изнутри, расшвыривая чиновников, как городошные бабки. (Седогривого отбросило к
заднику сцены, где он и упокоился в луже собственной крови.) Даже когда две
стремительные пунктирные дорожки, параллельно вспахивающие землю бурыми дымными
фонтанчиками, с тошнотворным звуком «тух-тух-тух-тух!..», явственным и в
грохоте несущего винта, прошлись в каком-то метре от Сварога, – даже тогда
он не поверил.
