– Значит, это ты организовал бойню на Олеговой… –
сквозь зубы проговорила Лана с переднего сиденья.
– Позже об этом, – жестко отрезал Ольшанский, на
подругу даже не глядя. А глядя по-прежнему в глаза Сварогу. – И вот какая
петрушка получается, профессор. Вы не Беркли, коего я прекрасно знаю в лицо. И
наверняка никакой не профессор. Из Москвы вы прямым авиарейсом двинулись не
куда-нибудь, а именно в Шантарск. Потом засветились на закрытом – повторяю:
закрытом, только для своих! – празднике. А теперь объявились аккурат возле
дома, где проживал мой безвременно почивший друг по фамилии Пак… И как,
уважаемый, вы мне все это объясните?
Они сидели рядышком, оружия в руках льва не было, охраны не
было – ежели не считать водилу, который еще не известно, боец ли, – так
что при желании Сварог запросто в минуту мог отправить льва в Страну Вечной
охоты. Но…
Этот Беркли – он тот, другой, вдруг понял Сварог. Значит, он
уже в Шантарске. На самолете прилетел, да еще под чужой фамилией, да еще и с
дружками… Так кто из нас демон: тот, кто прикрывается чужими именами, или тот,
кто выступает под собственным именем?.. И еще Сварог понял: времени у него
мало. Потом будем думать, кто он на самом деле: бес или настоящий граф Гэйр –
времени осталось в обрез.
– Значит, это все-таки ты, сука, – гремучей змеей
прошипела Лана, со змеиной грацией поворачиваясь с переднего сиденья. –
Все-таки ты. Ты организовал расстрел на Олеговой пустоши. Сволочь. И меня хотел
убить!
– Заткнись, истеричка! – вдруг заорал олигарх,
мигом переключаясь со Сварога на подружку. – Я же сказал: потом!
Эге, да у полюбовничков страсти кипят почище мексиканских…
– Если б я хотел тебя прикончить вместе со всеми, я бы
тебе приглашение прислал, идиотка! А я не прислал, если ты помнишь? Интересно,
почему? Но нет, ты же вообще думать не обучена! И решила сама пробраться на
презентацию, без моего разрешения! Баба Ольшанского, кто ж ее не пропустит! Не
так, что ли? Не так, да?!. Так что себя вини, дура чертова!
Лана открыла было рот, чтобы ответить достойно, но, видно,
не нашлась – явно олигарх был прав на сто кругов – и перевела ищущий поддержки
взгляд на Сварога. А что Сварог мог сказать? Покамест он помалкивал в тряпочку
и в семейных разборках участия не принимал. Зато отметил про себя, что
Ольшанский вовсе не открещивается от обвинения в расстреле.
Ну и нравы у вас тут, ребятки…
– И не смотри ты на него жалобно! – уже на излете
вспышки злости выкрикнул Ольшанский. – Делать ему больше нечего, как…
Он осекся, помолчал секунду… и вдруг понимающе протянул –
еще больше успокоившийся и даже более-менее искренне ухмыляющийся:
– А-а… вот оно что! Как говорилось в каком-то фильме
аккурат по этому же поводу: теперь мы с вами вроде как родственники, месье… Ну,
пусть так, ревновать уж точно не стану. Все это где-то даже символично.
В его голосе уже не было угрозы. И лжи тоже не было,
насколько Сварог мог верить собственному индикатору вранья. Словно Ольшанский
что-то решил для себя и теперь круто сменил тактику.
Сварог же оставался в полном недоумении. Все происходящее
напоминало ему плохонький любительский спектакль – где все вроде правильно и
логично, но веры доморощенным актерам нет ни на грош.
– И в дом ко мне ты никого не посылал, да? – нашла
новый аргумент Лана, быстренько возвращаясь к гремучести.
Ольшанский бросил мимолетный взгляд в окно, где за
тонированным стеклом терпеливо маячил блондинистый Ключник, и твердо сказал:
– Нет. Я никого к тебе в дом не посылал. Оправдываться
я не собираюсь. Если хочешь… если вы оба хотите знать правду…
Он нажал какую-то кнопку на ручке двери (стекло со стороны
Сварога чуть опустилось. Сварог, опять же машинально, напрягся) и сказал, в
сторону окна даже не глядя:
– Ключник, загляни-ка.
Тут же с чмокающим звуком распахнулась дверца. Сварог,
поразмыслив, немного подвинулся – и означенный Ключник послушно занял место
рядом с ним. Ключник, буквально пышущий угрозой. Но пока не опасный. Как
заряженный револьвер со взведенным курком, но – лежащий на столе вне пределов
досягаемости.
– Расскажи-ка нам, – спокойно приказал ему
Ольшанский, – что совсем недавно произошло в доме Светланы Артемьевой.
Правду рассказывай.
Блондин едва заметно нахмурился и спросил:
– А с какого момента…
Он на миг запнулся, а Ольшанский этот миг прошляпил, и
Сварог не замедлил этим воспользоваться:
– А с того, голубь ты мой, – ласково сказал он
Ключнику, по-прежнему держа общую картинку под контролем, – с того самого
момента, когда на горизонте нарисовался вертолет и принялся в две струи
поливать людей лекарством от жизни…
Ё!.. Попал! Вот кто организовал нападение на праздник в
Ледяном дворце. Ключник, кто же еще. И известно, по чьему приказу. И нет ни
малейшего сомнения: дай Ключнику волю, и Сварог – моргнуть не успеете – уже
превратится в доброкачественный и гарантированный труп.
– Спокойно, – жестко сказал Ключнику
Ольшанский. – Выкладывай и не мельтеши. И не с вертолета начинай, а с
гаишников.
Ключник помолчал малость и заговорил отрывисто скучным
голосом, глядя в никуда:
– Наблюдатель на трассе передал на контрольный пост,
что кордон ГБДД уничтожен неизвестными… точнее, неизвестным – всех бойцов из
группы заграждения положил один человек, мужчина, которого якобы пули не берут.
Причем, положил посредством двуручного меча. К сожалению, эту информацию принял
не я, а мой… мой помощник, Константин Заславин. У него был приказ не допустить
прорыва из Олеговой пустоши на этом участке… А Светлана Витальевна и
неизвестный прорвались. Заславин запаниковал, вычислил хозяина… то есть хозяйку
«Геландвагена» и послал ударную группу к ней домой. В коттедж в «Золотой пади».
Меня в известность не поставил. Когда я узнал о нападении на коттедж, было… в
общем, было уже поздно. Но это целиком моя вина. Никто не собирался стирать
Светлану Витальевну… По крайней мере у меня, а значит, и у моих людей, такого
приказа не было.
Он не врал.
– А что стало с мистером Заславиным? – спросил
Сварог. Не то чтобы он в самом деле хотел знать. Спросил, просто чтобы не
молчать, чтобы участвовать в беседе.
Значит, был, был наблюдатель там, на трассе…
– Заславин наказан, – кратко, но веско ответил
Ключник. – Я дал ему шанс подняться, но Заславин им не воспользовался. Я
допустил ошибку.
А Сварог явственно представил себе Красивые Сапоги,
нюхавшего кокаин в кладовке Ледяного дома, а теперь лежащего где-нибудь в трех
аршинах под землей… И ни малейшей жалости по этому поводу не испытал.
– Ну, разобрались? – нетерпеливо спросил
Ольшанский. – Коля, трогай помаленьку. Не хватает только, чтобы нами
занялась Дашка и чтобы мы продолжили наши выяснения в ментовском «обезьяннике».
