Живчик оглядывается назад, словно ищет поддерки у корешей, и
вдруг с неожиданного резкого разворота наносит жуткий удар кулаком в живот, от
которого Сварог должен был бы скрючиться в три погибели.
Да вот только каково же будет удивление уголовника, когда
его кулак пробьет пустое место, пройдет сквозь «фраерка»! А новоприбывший гость
как ни в чем не бывало будет глупо и молча перетаптываться там, где стоял. Вся
кодла с воплями налетит на «фраерка залетного» и начнет топтать и месить его…
Думается, все же пройдет какое-то время, прежде чем постояльцы разберутся, что
имеют дело с иллюзией, а не с живым человеком. А когда наконец разберутся…
Сложно даже вообразить всю глубину их удивления.
Ну и напоследок, дабы посеять в их умах окончательный
разброд и шатание, фантом рассеется как дым, будто и не было его никогда. И
можно голову дать на отсечение, нескоро утихнут споры, было это все или
привиделось, и дойдут те споры до драк. И еще долго по тюрьмам будут ходить
легенды и байки о каком-нибудь Таинственном Фраере, Привидении старого СИЗО, о
Призраке Изолятора…
Ну, пошутил так Сварог.
Вот что мог бы увидеть в «глазок» старший прапорщик, а
возможно, и услышать, если бы приложил ухо к двери. Но вместо этого он курил
рядышком с дверью и что-то тихо бормотал себе под нос. Докурив, бросил окурок
на пол, старательно растер носком казенного ботинка, вздохнул, повернулся боком
к двери… И в этот момент, прямо по пошлейшим канонам фильмов ужасов, ему на
плечо легла рука.
Прапор медленно повернулся и, когда увидел, кто стоит за
спиной, челюсть у него отвисла самым натуральнейшим образом.
– Не-ет… Чур… – прапор помотал головой и скрюченными
пальцами левой руки что-то изобразил перед своим лицом, словно отгонял нечто
невидимое. – Как же так… Откуда? Ведь я же тебя…
Правая рука надзирателя привычно потянулась к висящей на
поясе дубинке. Сварог перехватил руку, крепко сжал запястье. Проговорил, глядя
глаза в глаза:
– Не надо, батя, не поможет. Ты вот о чем задумайся. Я
мог бы двинуть тебя сзади по голове, забрать ключи, переодеться в твою форму,
открыть любую камеру – да хоть бы и пресс-хату! – и забросить тебя внутрь.
Представляешь, что бы с тобой было? Я этого не сделал. Пока не сделал. Ну,
думай, соображай, батя.
– Ты хочешь, чтобы я тебя вывел отсюда?
Сварог ухмыльнулся.
– Не хочу. Надо было бы, я бы вообще не доводил дело до
своего заключения в этот неприятный мрачный дом. И когда потребуется, я смогу
выйти отсюда и без тебя… Мне нужно другое. В каждой тюрьме есть смотрящий, то
бишь главный по узилищу. Король воров, атаман здешних головозеров. Мне всего-то
и нужно, чтобы ты отвел меня к нему. Только не говори, что не знаешь, кто атаманствует
в вашей богадельне. Ни за что не поверю. И, ей-ей, выполню свою угрозу, закину
тебя в камеру к нехорошим, злым уголовникам… А после и без тебя управлюсь со
своей задачей. Ты мне тут давеча про философию самосохранения вкручивал. Ну
вот! Зачем тебе на старости лет сложности? Хочешь на пенсию выйти инвалидом?
– А что… кто там? – прапорщик судорожно мотнул
головой в сторону камеры.
– Да какая разница! Некогда объяснять. Ну что, идем?
Только душевно тебя прошу, не надо геройствовать, – Сварог легонечко сжал
прапорщику локоть и произнес елейно: – Мне больно об этом говорить, но если ты
меня подведешь, я вынужден буду очень сильно тебя обидеть…
Этажи, переходы, забранные решетчатой сеткой лестницы,
грохот шагов по железным ступеням, лязгающие двери, однотипные фразы, которыми
перебрасываются вертухаи. Одинаково серые коридоры. Они остановились в конце
одного из таких коридоров перед камерой с номером 178.
– Здесь, – сказал, глядя в пол, прапорщик.
– Как кличут здешнего смотрящего?
– Погоняло-то? Да Пугач его погоняло. Только, это… Не
любит он, когда без приглашения.
– Ах, вот как значит! Его благородие не любят, когда
без доклада! Ладно, пусть мне будет хуже… Открывай, батя.
Вздохнув тяжко, прапорщик завозился с ключами.
– Да, вот еще что, – сказал Сварог. – Ежели
ты задумал, едва я окажусь за дверью, бежать за подмогой, то одумайся скорее,
прошу тебя.
– Да ничего такого я не задумал! – воскликнул
прапор с наигранным возмущением.
И ведь соврал!
– Вижу, что как раз так и задумал, – любовно
произнес Сварог. – Ну, не стану долго говорить и грозить жуткими карами.
Просто скажу, что, поторопившись, ты наживешь себе врага в лице Пугача. Самого
Пугача, я бы сказал. Смекаешь? Ведь ты же еще не против здесь послужить верой и
правдой? Вот так-то, батя. Ну открывай…
По результатам явления Сварога обитателям тюремной хаты
можно было бы живописать картину маслом «Не ждали 2». Видимо, и вправду не
привык смотрящий по этому каземату, что к нему могут заявиться без приглашения
и без согласования времени аудиенции. Вся четверка, что находилась в камере,
обернувшись к дверям, застыла в ступоре.
Сварог огляделся. Камера, в которой обитал смотрящий по
изолятору, мало походила на привычные тюремные застенки. Стены завешены коврами
(понятно, что не персидскими, а весьма потрепанными и облезлыми, но все же!). В
камере имелись холодильник, телевизор, магнитофон, микроволновая печь. На столе
перед каждым из заключенных лежал мобильный телефон. Да что там телефон! На
кровати валялся ноутбук (Сварог спутать не мог – тесно познакомился с этим
чудом за пятнадцать лет шагнувшей вперед техники в гостях у конголезского
приятеля Гуго, хозяина частного аэродрома). Стол, за которым культурно отдыхали
четверо узников, ломился от еды, которую вряд ли готовили на кухне
следственного изолятора и которую вряд ли потом развозил по камерам в своих
бачках баландер. Икорка, водочка, балычок, копченая колбаска, фрукты…
– Как понять сие явление? – наконец нарушил
молчание один из сидевших за столом. Мужичок лет пятидесяти, невысокий и
сухощавый, с совершенно седыми волосами и волчьим взглядом исподлобья. Никаких
сомнений почему-то не было, что это и есть вожак, сиречь тот самый пресловутый
Пугач.
– Кликуха моя Колдун, не слыхал? – Сварог небрежно
достал из воздуха сигарету, прикурил от пальца.
– Гляди, люди, циркача заслали! – воскликнул
чернявый, похожий на цыгана хлопчик (у него даже серьга в ухе была). – А
чего, это дело, Пугач, да? Мужик пришел скуку нашу скрасить. Может, станцует
еще, споет.
– Завянь, Цыган, – бросил седой. – И чего
дальше… Колдун?
Дальше для усиления эффекта Сварог наколдовал себе кофе – в
его руке из воздуха материализовалась дымящаяся чашка кофе с непременным
блюдцем.
– Впечатляет, – лишенным всяких эмоций голосом
проговорил еще один, доселе молчавший бритый наголо человек. – Правда,
видал я колдовство и похитрее. В восемьдесят пятом с зоны под Печенгой сдернули
Матрас с Чухонцем. Зашхерились между бревен в лесовозе. Даже Кио, думаю, такой
фокус повторить не сможет. Ну, то ладно, так ведь и дубаки с собаками бегунков
не унюхали… А это уже форменное колдовство выходит и чернокнижием попахивает.
