– И ты мог. Вон какой крепкий, наверняка бы и за день донес.
– То есть ты специально не стал помогать людям?
Вот что с ним сделать? Не хочет человек мирно все уладить.
– У меня есть причины не делать этого.
– А у меня нет причин не спросить, почему ты позволил кому-то умереть. Ты не думай, что тут один такой. Избранный.
Он поднял руку, и зажег над ладонью небольшую шаровую молнию. Совсем маленькую, сантиметра два в диаметре.
– Это хорошо, в деревне маг будет. Только ко мне не лезь, и мы как-нибудь поладим.
– Поладим. – Молния погасла. – Значит, так – я знаю, что у тебя есть возможность быстрого перехода в большие города. Предлагаю переселиться к нам. Там и людям сможешь помогать, и тебе спокойнее будет. Я узнал, нет у тебя ничего, чем можно было бы защититься. У меня – есть.
Он снова зажег молнию, подбросил.
– С тебя переходы и невидимость, с нас безопасность.
– А если не соглашусь?
– Согласишься. Не дурак же ты, от нормальной жизни отказываться? Да и должок за тобой!
«Где я».
– Замри. Замри.
«Где я».
Порядок.
Стоявшие напротив задергались, озираясь и проверяя, кого парализовало, а я потер глаза и посмотрел на них. Говоривший со мной дернулся, потом хмыкнул.
– Что, не подействовало? Может, сдохла твоя магия?
– Подействовало. Замри.
Шаг, вынуть руку из кармана, поднять пистолет к его голове, выстрел.
Тело упало под ноги шарахнувшимся людям, кто-то выругался матерно.
«Где я».
Все тихо. Мрачно посмотрел на чего-то ждущих городских. Не знаю, команда они или нет, но, потеряв так просто своего старшего, они смутились. Иной лидер подавляет приспешников, потеряв его, они не сразу понимают, что нужно делать, особенно когда на тебя пистолет уже наставили. На это я рассчитывал, это и произошло. К тому же они поглядывали на лес, все еще ожидая чего-то, их простой план не предусматривал того, что мне не обязательно видеть цель, чтобы кинуть оцепу.
– А теперь слушайте внимательно и не говорите потом, что неправильно поняли. Мне насрать на то, какие у вас были планы и чем вы оправдываете свои действия. Они затрагивают меня и мою жизнь, поэтому я вправе сделать все, – я выделил интонацией, – чтобы у вас не получилось.
Стоявший на коленях рядом с убитым молодой мужик потянулся куда-то к поясу.
– Замри. Так вот, в этих местах никто и ничто не может мне приказывать. Неважно, по какой причине, неважно, во имя чего – я, и только я определяю, что и как я буду делать. Кто попробует возразить – умрет. И не один. Сейчас у меня есть дела, а завтра с утра я приду и убью всех, кто приехал в Белое вместе с этим вот. – Я кивнул на труп. – Женщин, детей, мне похрен, всех положу.
Ну, кинутся? Я же один, вы же можете меня смять, затоптать?
– Эти деревни защищаю я. Значит, мне и решать, как мою силу использовать. Чтобы хотя бы попросить, нужно иметь очень веские доказательства, иначе…
Мужики отводили глаза, одна женщина молча закрыла рот ладошкой и плакала. Замерший у трупа напряженно смотрел в никуда.
– Ступайте. Не забудьте тело забрать.
– Ты, колдун, доиграешься…
– Замри.
Одна оцепа осталась. Я снова шагнул вперед, и толпа послушно откатилась от новой жертвы. Поднять оружие, приставить ствол к его лбу.
– Этот человек мне угрожал. Если я не услышу в течение десяти секунд, почему не должен выстрелить, то я его убью. – Кто-то дернулся было с возражениями, но я успел раньше. – Если слова меня не убедят, то я убью и просителя тоже.
Молчание. Три десятка человек, две трети мужики. Стоят, перетаптываются, молчат.
– Это, Михалыч. Ты это, погодь, а? Володя – мужик хороший, механик, сам понимаешь, как нам сейчас нужен. И дети у него, да?
Председатель, вынырнувший из толпы, мял в руках кепочку, говорил заискивающим голосом и вообще всячески изображал простого селянина.
– Под твою ответственность. Он этому, – я кивнул на труп, – не родственник?
– Не, тут познакомились. Они же…
– Хорошо. Пусть живет, говорливый такой. Может, и в самом деле просто дурак. Только труп все равно заберите.
«Где я».
Илья на камне, Студент стоит в двадцати шагах с поднятой рукой. Ну, понятно, подбежал, когда стрельба началась.
Опустив оружие, я отошел, держа людей в поле зрения. Как они еще тащить будут, покойник здоровый лось был.
Пока в толпе примерялись, как лучше тащить три тела, ко мне подошел дальний родич, пришлось поприветствовать добрым словом:
– Сука ты, председатель.
– Что ж поделать, Михалыч. Городские борзые, с оружием, маг вон есть. Долю в заводе им дай, земли выдели, ополченцев подчини, они ж типа все служившие, круче их только горы. Надо было им намекнуть.
– Ты чего вчера не позвонил, не сказал, что он маг?
– Так я только узнал! Что ты, Михалыч, я бы сразу!
– Тебе тоже пулю в лоб положить? За вранье?
– Не сердись. Все ж обошлось? – Он огляделся. – А что ты один? Мальчишки что, в доме остались? Это хорошо, опасное дело, совсем приезжие охамели!
– Вот за это тебя и не любят.
Председатель пожал плечами.
– Главное, что я дело делаю, а любят или нет – то пустое. Пока делаю – и не любя, в жопу целовать будут.
«Где я».
Студент уходил к дому.
– Вечером звякну.
– Старший?
– Кто ж еще. Вояка у тебя нормальный найдется? Чтобы объяснил, что к чему в этой жизни?
– Как же, есть такой. Инвалид, но почти не пьет.
Я молча кивнул и пошел к дому. Не оборачивался, но по пути дважды проверил округу. Лежавшие в лесу двое с оружием так и лежали. Еще одна проблема, если они до вечера с семьей этого говоруна не уедут, то придется и в самом деле убивать. Не хочется. Надо присмотреть, вдруг на хутор полезут, мстить?
Уже дома я присел на ступеньку крыльца, так же, как и вчера вечером, посмотрел на пистолет, который так и не убрал в карман. Здорово же я все-таки изменился, и всего за полгода. Раньше считал, что оружие должно быть у всех, что право защищаться – это естественное право человека. А теперь стоило человеку намекнуть, что не один я такой резкий, как я его тут же прихлопнул. Взгляды на жизнь сильно меняются после того, как в тебя стреляли. Опыт учил гораздо лучше книг.
Проверив «макаров», убрал оружие в карман.
– Михалыч.
– Студент?
