— Рит, я тут подумал и решил — я тебя бросаю.
Больше я ни на кого постороннего не смотрела, в ужасе глядя на Алекса Стужева. На знаменитого Князя, причем знаменитого как раз количеством разбитых сердец брошенных им девушек. Стоявшего передо мной с растрепанной прической, голым, покрытым кровоподтеками торсом и спокойным взглядом уверенных ледяных глаз.
— Серьезно, Маргош, — он вдруг даже улыбнулся, — в конце концов, я от тебя что хотел, получил, брак наш законен только в твоей реальности, а я тут подумал и решил не возвращаться, останусь в семье, пройду обряд, стану бессмертным.
— Саш… — Мой голос прозвучал совсем жалко.
— Да ладно, ты же девочка взрослая, сама все понимаешь. — Его голос казался смертельно уставшим. — Все, Рита, будь счастлива, ну или чего там положено желать в подобных случаях, когда жену бросают? Пока, детка. Не провожай, я дорогу знаю.
И он развернулся, прошел мимо расступившихся Ёжек и вышел!
Через мгновение грохотнуло, ударила ярко-зеленая вспышка магической молнии, осветив неестественным светом вытянутые лица женщин.
А я… я…
— Стужев! — Я вскочила и бросилась на улицу.
Меня не пытались удержать, мне никто не помешал выскочить и замереть, оглядывая опустевшее болото! Со всей моей сказочной живностью, с Гадом Змеевичем, обнаружившимся на подлете к избушке, и даже с Курочкой Рябой, которая подошла и погладила меня крылом по ноге. Оно вообще было пустым! Потому что там не было Стужева! Его не было… вообще. Он… он…
Небо разразилось громом. Начался дождь… Струи воды устремились к земле… А я не могла даже плакать.
— В избушку иди, — тихо сказала старшая Яга.
Я не послушалась, она взяла меня за плечи и увела.
Я опомнилась, только когда шаль на плечи легла, да в мои ладони кто-то втиснул кружку с чаем.
Остальные сели кто куда и все на меня смотрели.
— Вот если решишь, что он тебя бросил, — стукну, — внезапно заявила книжка.
Я молчала.
— С темными разбираться пошел, — задумчиво вставила старшая Яга.
Больше молчать не могла, посмотрела на нее и прямо спросила:
— А меня почему здесь оставил?!
Руслана Всеволодовна глаза отвела, видимо, отвечать не хотела. Но это ничего, у нас тут ехидный фолиант имеется, он и просветил:
— А тебе теперь нет с Терры ходу, покудова первый экзамен не сдашь!
— Что? — переспросила я.
— Выход с Терры я тебе заблокировала! — старшая Яга решительно поднялась. — Коли приключений жаждешь, так на их поиски с мужем ходи. Уж как ни плох внук Кощеев, а коли ради тебя жизни не пожалел, так и в дальнейшем уберечь сумеет. А до той поры, покудова себя защитить не в силах, сиди в избе!
Ух и злющей вдруг Руслана стала. Глазищи огнем горят, волосы словно светятся, лицо суровое. В общем, спорить я не решилась, только выдала едва слышно:
— Спасибо…
Но старшая Яга на мировую идти отказывалась:
— Не ради него, ради тебя старались. И вот только одно меня, Рита, радует, — она вдруг тяжело вздохнула, да и добавила: — Любит он тебя. Больше жизни любит, а значит, и приглядит, и от темных убережет. Все, сестры, на выход.
Вспышка!
Вспышка!
Вспышка!
Вспышка!
Вспышка!
И осталась я единственная Яга в избушке, если не считать книги. Скрипнув зубами, хмуро спросила, ни к кому не обращаясь:
— Одного понять не могу — зачем этот спектакль с разводом?
Ответила книга:
— Ой, а ты б его иначе отпустила? А так шок, ступор, тормоз. — Фолиант хихикнул.
Молча сделала глоток чая. В голове только один вопрос: «Он меня действительно считает настолько блондинкой?!»
— Не печалься, милая, — утешила меня зловредная книга. — Он как вернется прощения просить, тут и отольются кошке мышкины слезы.
И я с заметным уважением покосилась на фолиант. Да, действительно прекрасное учебное пособие, просто незаменимое. И обида вся исчезла, и непонимание, только злость на поганый характер Стужева осталась.
— А в том, что вернется, не сомневайся даже, — продолжало мое говорящее пособие по повышенной вредности. — Уж коли ради тебя…
Открылась дверь, заглянул Генри и тихо сообщил:
— Леди Маргарита, хозяин просил передать, что с Ольгой Викторовной связался, ужин отменил. К родителям вашим двух боевых фей приставил, на всякий случай. К Ромочке призрака в дополнение к фее. Все-все, страдайте, не мешаю.
И вышел.
Я лично дара речи лишилась на мгновение. Это я, а вот на улице под навесом были все мои звери.
— Ты сейчас что сказал? — недобро так поинтересовался монструозный коняка.
— Ой, что-то я давно косточек не грыз, — не менее «добро» протянул Серый Волк.
— Страдать ей, значица, — промурлыкал Кот Ученый.
— А давайте я его клюну! — заявила боевая Курочка Ряба.
— Зачем? — недоумевал монструозный конь. — Копыто промеж глаз — вот лучший в мире способ доказать, что кто-то сильно не прав.
— Очень сильно не прав, — добавил обычно добрый Колобок.
В двери вежливо постучали, затем, не дожидаясь разрешения, Генри торопливо вошел, плотно прикрыл дверь и вежливо поинтересовался:
— Чаю, дамы?
— Спасибо, не пьем-с, — ехидно ответила книга.
Скелет бросил на нее взгляд, полный вандального обещания по отрыву страниц, и с тоской посмотрел на меня.
— Генри, а вы мне что, в качестве собственности после раздела имущества достались, а?
Если б скелет мог, он бы побледнел, а так просто кости сероватый оттенок приняли.
— Леди Маргарита, — заискивающе начал он, — я могу в шалашике поселиться, мне дождь — не помеха и…
— Я буду чай, — с улыбкой сообщила я.
— И я, — добавила книга.
Скелет мгновенно бросился выполнять пожелания, и через несколько минут в заварничке заваривался настоящий английский чай.
Вот только чаю мне не хотелось совершенно, и я осторожно соскользнула на пол, беззвучно вышла из избушки под навес, к своим затихшим животным. Постояла пару минут и медленно сползла по стеночке на пол.
— Да кому он нужен-то, — захлопотала Лиса Патрикеевна, схватив меня за руку, потянув на себя и таким образом пытаясь поднять.
— Мне, — тихо ответила я, и Лисичка отпустила.
— Нужен, так нужен. — Встрепанный Гусь подошел, к ноге прижался. — Что я, Кощеев не воровал, что ли!
— Не воровал, — заметил Кот Ученый.
