– Так и быть, – ответил Чжу Бацзе. – Сейчас я его притащу.
Тогда Сунь Укун опустил посох в колодец, и вскоре Чжу Бацзе вылез, неся на спине мертвого государя.
С помощью волшебства они очень быстро очутились в монастыре, где их с нетерпением ждал Сюаньцзан.
– Учитель, взгляните, кого мы притащили.
Танский монах взглянул на бездыханного государя, и слезы полились у него из глаз.
– Не плачьте, учитель, – сказал Чжу Бацзе, который был очень зол на Сунь Укуна и решил ему отомстить. – Сунь Укун может вернуть государя к жизни, если захочет. А не захочет, вы произнесете заклинание «сжатие обруча».
– Не слушайте вы этого дурня, – сказал Сунь Укун. – Если бы после смерти государя прошло три седмицы, пять седмиц, пусть даже семьсот дней и он в полной мере понес бы возмездие за грехи, содеянные им при жизни, тогда еще можно было бы вернуть его к жизни. Но ведь целых три года прошло после его смерти!
– Не верьте вы ему, учитель, – не унимался Чжу Бацзе. – Читайте свое заклинание.
Танский монах послушался и принялся читать заклинание.
О том, удалось ли Сунь Укуну вернуть к жизни государя, вы узнаете из следующей главы.
Глава тридцать девятая,
из которой вы узнаете о том, как Сунь Укун получил пилюлю бессмертия и как был возвращен к жизни государь страны Черных петухов
Итак, Сюаньцзан принялся читать заклинание, а бедный Сунь Укун взмолился:
– Учитель! Смилуйтесь! Я сейчас же отправлюсь на облаке во дворец Тушита, к бессмертному Лаоцзюню, и попрошу у него пилюлю бессмертия, чтобы вернуть государя к жизни. А Чжу Бацзе пусть пока оплакивает покойника. Нельзя же оставить его совсем без почестей. Только оплакивать надо как следует, чтобы за душу брало.
– Ну-ка, сейчас я попробую! – сказал Чжу Бацзе.
Он достал откуда-то клочок бумаги, свернул две трубочки, засунул по одной в каждую ноздрю и стал громко чихать. Он чихал до тех пор, пока из глаз не потекли слезы. Он скорбным голосом причитал, да так разжалобил Танского монаха, что тот тоже заплакал.
И вот как только наступила полночь, Великий Мудрец попрощался с учителем и своими братьями и взмыл в облака. В один миг он очутился у Южных ворот Неба и, минуя залу Священного небосвода и дворец Северной звезды, проследовал прямо на тридцать третье Небо, во дворец Тушита.
Он рассказал Лаоцзюню о том, как оборотень сгубил правителя страны Черных петухов и как дух этого правителя явился Танскому монаху во сне и попросил расправиться с оборотнем и восстановить справедливость.
– Нам с Чжу Бацзе удалось добыть тело государя со дна колодца, – сказал Сунь Укун, – и теперь наш учитель, Танский монах Сюаньцзан, приказал мне вернуть государя к жизни. Очень прошу вас, помогите мне, дайте тысячу пилюль бессмертия.
– Тысячу пилюль! – в гневе вскричал Лаоцзюнь. – Да что это тебе, каша, что ли? Не из земли же они делаются?! – Лаоцзюнь даже плюнул с досады и заорал: – Убирайся вон! Ничего у меня нет!
– Ну хоть сто пилюль дайте! – не отставал Сунь Укун.
– И ста нет, – отвечал Лаоцзюнь.
– Ладно, на десятке сойдемся, – не сдавался Сунь Укун.
– Отвяжись! – крикнул Лаоцзюнь. – Ничего у меня нет, понимаешь? Ничего! Уходи отсюда!
– Ладно, – сказал Сунь Укун, – раз у вас нет, придется поискать в другом месте.
Как только Сунь Укун ушел, Лаоцзюнь встревожился. «Что-то быстро он ушел. Как бы не стащил у меня пилюли!» Он тут же приказал слугам вернуть Сунь Укуна и, когда тот появился, сказал:
– Так и быть, дам я тебе одну пилюлю.
Лаоцзюнь взял тыкву-горлянку, перевернул ее вверх дном, и из нее выпала пилюля.
– Вот все, что у меня есть, бери и уходи! – сказал Лаоцзюнь. – Ее вполне достаточно, чтобы вернуть к жизни государя.
Великий Мудрец поблагодарил Лаоцзюня, покинул дворец Тушита и на облаке вернулся в монастырь.
Еще издали он услышал, как Чжу Бацзе оплакивает государя.
– Ну что, достал пилюлю? – спросил учитель.
– Достал, – отвечал Сунь Укун и попросил Шасэна принести воды.
Затем он взял пилюлю, положил ее государю в рот и влил глоток воды. Вскоре в животе у государя забулькало, но тело его оставалось неподвижным.
Тогда по велению Сюаньцзана Великий Мудрец подошел к государю и с силой вдохнул в него воздух. Послышался резкий звук, государь повернулся, подвигал руками, поджал ноги, затем опустился перед Танским монахом на колени и вскричал:
– Учитель! Вчера ночью моя душа навестила вас, но разве мог я подумать, что так скоро вернусь к жизни!
Сюаньцзан поднял его с колен и ввел в залу Созерцания, после чего приказал своим ученикам воздать государю почести. После трапезы государь переоделся в простое платье и вместе с паломниками отправился в город.
Шли они долго, и когда наконец достигли дворца, Сунь Укун обратился к начальнику стражи:
– Мы посланцы Танского императора, идем в Индию за священными книгами и сейчас явились сюда, чтобы получить разрешение на выезд. Сделайте милость, господин начальник, доложите о нас.
Выслушав его, начальник стражи отправился в залу для приемов и, склонившись перед троном, доложил:
– К вратам дворца подошли пятеро монахов. Они говорят, что идут по велению Танского владыки в Индию за священными книгами и явились сюда, чтобы получить разрешение на выезд.
Государь, вернее, оборотень, восседавший на троне, распорядился ввести монахов в залу.
Сунь Укун подошел прямо к трону, но кланяться не собирался.
От такого невежества сановники пришли в ужас.
– Откуда ты явился, монах? – спросил оборотень.
– Мы идем из Танской страны в Индию за священными книгами, – отвечал Сунь Укун. – И вот пришли к вам получить разрешение на выезд.
– Но как вы посмели не воздать мне должные почести?! – в гневе закричал оборотень. – Я не вассал вашего государя и связей с ним не поддерживаю.
– Нашей страной правит династия, поставленная самим Небом, и нет ей равной в мире. Ваше же государство окраинное. Но вы не только не встретили нас как положено, а еще требуете, чтобы я совершал перед вами поклоны!
Услышав это, оборотень завопил:
– Взять его!
В тот же миг на Сунь Укуна набросилась толпа сановников, но он выбросил вперед руку и крикнул:
– Не шевелиться!
Этим магическим жестом Сунь Укун мог любого пригвоздить к месту. Так оно и случилось. Все, кто был в зале, превратились в деревянных или глиняных истуканов.
Тогда оборотень соскочил с трона и ринулся к Сунь Укуну. А Сунь Укуну только это и надо было.
