– Согласен, – сказал Макс. А что еще оставалось?
– Тогда приступай прямо сейчас. Две смены в сутки, понятно? Две. Твоя смена – ночь. День спать, ночь работать. Хорошо работать! Плохой работник – иди гуляй, дрянь. Хороший работник – работай, молодец. Идем, буду показывать.
Пресс был гидравлический и очень большой, с приводом от парового движка. Ожидая увидеть обыкновенный винтовой пресс, Макс был приятно удивлен. В его обязанности входило обслуживание пресса – движком занимался другой рабочий, совмещавший функции техника по обслуживанию и кочегара. Дело казалось простым: лопатой загрузить до черты рапсовое семя, включить механизм и следить, как масло льется тонкой струйкой в большой бидон сквозь мелкосетчатый фильтр. Наполненный до краев бидон закрыть крышкой с защелкой, откантовать к стене и подставить новый. После щелчка ограничителя давления поднять поршень, извлечь жмых, прочистить фильтр – и повторить процедуру.
Ничего сложного, а к духоте и одуряющему запаху масла можно и притерпеться.
В углу на промасленном грязном матрасе дрых дневной давильщик, мычал во сне и дергал ногами. Наверное, ему снилось, что он бежит без оглядки в такую страну, где не выращивают никаких масличных культур. Не останавливая процесса, Макс добыл из кладовки скипидар и прошелся ветошью по всем липким поверхностям. Далее поколупал ногтем похожую на вагонное колесо таблетку жмыха и нашел, что выход масла можно увеличить. Остановив ненадолго пресс, подтянул дребезжащую передачу, поменял прокладку в муфте. Отлучившись к движку, осмотрел его и понял: потянет. Внимательно исследовав чугунные стенки цилиндров пресса, не нашел раковин. После чего заново отрегулировал ограничитель.
Теперь таблетки жмыха приобрели каменную твердость, а остаточного масла в них не хватило бы и на то, чтобы приклеить к столу муху. Макс работал до утра, наполняя бидоны и приглядываясь к механизму. В голове зрели идеи усовершенствования, но они требовали остановки процесса хотя бы на сутки и, следовательно, нуждались в одобрении толстяка-хозяина.
Тот заявился с рассветом, настороженный, как ищейка, готовый заметить любую небрежность нового работника и ткнуть в нее носом. Осмотрел бидоны, заглянув в каждый, сосчитал их и сказал: «О!» Заметил изменение режима работы пресса, ковырнул ногтем жмых и снова сказал «О». Обратил внимание на чистоту и сказал «О-о!», уважительно подняв вверх сардельку пальца.
– Очень хорошо, очень!
И благосклонно выслушал соображения насчет дальнейших усовершенствований. Однако ничего не сказал и жалованье умелому работнику не прибавил. Над Габахом вставало солнце, похожее на вывалянный в пыли яичный желток. Когда хозяин пинком и бранью поднял с матраса спящего, Макс тут же занял его место. Не успел дневной давильщик приступить к работе, как Макс уже спал. Ему снилось, что он свободно проходит из мира в мир, и это так же легко для него, как легко маслу протечь сквозь сеточку.
Между ним и стеной висел Проход, только никто его не видел.
– Значит, карамельные жуки, – задумчиво проговорил юный Старец, теребя изображающий бородку пушок. – Очень полезные насекомые, очень. Хочу таких. Следующая партия – мне, договорились? Хорошо заплачу. Хотя если они тут размножатся… Плохо. Не в наших традициях. Народ держится за старые обычаи, а Старец – десятикратно, потому народ его и поддерживает. Всякий болван воображает, что в стародавние времена жилось лучше, чем теперь, тьфу! – Юноша сморщился. – Приходится соответствовать.
– Рабочих особей выпустить на противника, а матку и приплод уничтожить, – пожал плечами Сергей. – Делов-то… И никакой экологической катастрофы.
– Тогда улей одноразовым получается… Но все равно – давайте. Куплю.
– Жуки точно будут, если будет Макс, – сказала Ева. – На Земле мы не знаем локализаций, выводящих прямо сюда, так что путь до Оннели долог и небезопасен для человека нашей профессии. Думаю, прямой Проход с Земли мог бы открыть сюда только Макс. В Гомеостате он должен был стать универсальным проводником небывалой силы.
– Это только предположение, – покачал головой юный Старец. – И потом, у меня нет вашего Макса.
– Мы знаем, что нет. Вчера он предположительно был в Пулахте, а где сегодня, кто знает? Предугадать его перемещения невозможно, придется идти по следу. Мы отстаем от него больше чем на сутки.
– Надеетесь, что он еще в Оннели?
Ева вздохнула.
– Надеемся… Старец.
Юноша хихикнул.
– Ничего, называйте меня Старцем, я привык. Мое настоящее имя вам знать незачем. А насчет вашего Макса – зря надеетесь. Если вы рассказали правду – а врать мне я никому не посоветую, – то ваш Макс, скорее всего, покинул Оннели. Конечно, ему лучше всего было бы скрыться до поры где-нибудь на хуторе, а еще лучше у меня, но он ведь взрослый младенец, если я правильно понял. Всего третий день в незнакомом мире – ну точно младенец, кто же еще? Любопытство погонит его дальше – может, в Аламею, может, в Сурган, может, в Краймар, а то и в самый Клондал. Двинулся бы он из Тупсы на север или на восток – тут еще могли бы быть варианты, но уж если он заявился в Пулахту, то, надо думать, неспроста. Спорю на что угодно, его уже нет в Оннели.
– Ты отпустишь нас? – осторожно спросила Ева.
– Не только отпущу, но и дам провожатых – если, конечно, мы придем к соглашению. Мне нужно ручное автоматическое оружие, это раз. Легкие минометы – это два. Само собой, нужны боеприпасы к тому и другому. Медикаменты – это три. Несколько ульев с карамельными жуками – четыре. Для начала пока хватит. О дальнейшем поговорим позже. Платить буду частично государственными казначейскими билетами, частично золотом. Можете прямо в Оннели обратить их в нужные вам товары. Но много не запрашивайте, рассержусь!
– Мы не связываемся с оружием, – покачала головой Ева. – Чересчур рискованно. Но если у нас будет Макс…
– Макс, Макс!.. – раздраженно бросил юноша. – Сколько мне еще слушать про этого вашего Макса? Имя-то какое… тьфу! У вас пока нет Макса. Желаю удачи в его поисках, но я реалист. Что вы можете предложить мне без Макса?
– Медикаменты – да. А по оружию – лишь техническую документацию и образцы. Кроме того, самолет пограничников, что упал в озеро. Я думаю, его можно поднять. В худшем случае можно спасти и использовать газогенераторный двигатель.
– Самолет и так мой, – махнул рукой юноша. – Не предлагай мне то, чего у тебя нет. Значит, говоришь, техническая документация и образцы?.. Ладно, годится и это, если никак нельзя иначе. Изделия мне скопируют, я умею убеждать. Что еще можете мне предложить?
– Хороший театральный грим с Земли, – сказала Ева. – Старец… в смысле, тот, что ушел отдыхать, должен быть убедительнее. Так, как есть, – халтура для невзыскательных зрителей, уж прости.
Ай да Ева, подумал Сергей. И она заметила!
– А тут взыскательных зрителей и не бывает, – ухмыльнулся юноша. – Народ темный, крестьяне из глубинки. Но да, ты права. Значит, еще и грим. Буду ждать. С дедами вообще беда, – пожаловался он. – Этот дед уже четвертый за три года. Ничего, послушный, только борода никуда не годится. Первый был хорош, да убили его. Я тогда совсем мелкий был, ну и допустил по глупости промах, не уберег… Второй оглох на старости лет как пень, перестал слышать, что я ему шепчу, околесицу нес, ну я ему и дал отставку. А третий сам умер, от старости. Недолговечный народ эти старики. А главное, приближенных каждый раз менять приходится – ну, тех, кто поумнее. И жалко бывает, а ничего не поделаешь. Мне-то до старости еще ой-ой сколько, а Старец народу нужен… Слушай, а может, мне загримироваться? Говоришь, земной грим хороший?
