– Значит, прошло всего три дня, и вы уже у нас? Не понравилось в Оннели?
Так ему и расскажи все, подумал Макс.
– Мне говорили, что в Сургане я легче смогу найти работу по специальности, – сказал он.
– И это действительно так… Вы уверены, что не были на территории Аламеи?
– Уверен.
– И не встречались ни с одним аламейцем?
– Послушайте, откуда я знаю? Я разговаривал с людьми только по-оннельски. Представьте, я выучил этот язык в первый же день.
На господина Филиаха это известие не произвело никакого впечатления.
– Скажите что-нибудь на своем родном языке.
– Что именно вы хотите услышать?
– Что вам в голову взбредет.
Ну хорошо… Этот разговор начал надоедать Максу. Хотелось поспать, умыться и поесть чего-нибудь, а вместо этого его донимали вопросами. И все свое нарождающееся раздражение Макс вложил в длинную витиеватую фразу, в которой поместились и нелестные слова о Центруме вообще и Сургане в частности, и озлобленность на жизнь такую, и краткая, но чрезвычайно обидная характеристика господина Филиаха.
Тот покачал головой и был, по-видимому, слегка озадачен.
– Произнесите на том же языке фразу «маленькая птичка сидит на зеленой ветке».
Макс произнес. Господин Филиах поджал губы и сказал «гм».
– Что это такое? – Он развернул перед Максом захватанный руками чертеж.
– Планетарная передача, что же еще… – Макс не знал, как будет по-оннельски «планетарная» и произнес «планетная», но собеседник понял.
– Так. А это?
– Схема трансмиссии. Похожие стояли у нас на городских паровых омнибусах.
– Допустим. А как называется вот такой конструктивный элемент? – господин Филиах быстро нарисовал эскиз.
– Шпренгель, – ответил Макс на языке Гомеостата. Затем, сообразив, что собеседник не понимает, взял со стола карандаш и изобразил на эскизе эпюры напряжений. Господин Филиах кивнул.
– Каков достижимый на практике коэффициент полезного действия паровоза?
– Не выше двенадцати процентов. Обычно восемь – десять.
– Как бы вы выделили нафталин из каменноугольной смолы?
Возникла заминка: Макс понятия не имел, как будет по-оннельски «нафталин». Дождавшись разъяснений, покачал головой:
– Не знаю, я не химик.
Вопросы так и сыпались. На большинство Макс отвечал сразу, некоторые, вроде «найдите ошибку в этом чертеже», заставляли подумать. Через полчаса господин Филиах удовлетворенно кивнул:
– Вы нам подходите. Отправляйтесь сегодня же в Тангол, а оттуда в Цурх, это столичный пригород. Возьмите бумагу, по ней в седьмом кабинете получите направление, деньги на проезд и суточные. Желаю вам хорошо потрудиться на благо Сургана, останетесь довольны. До свидания.
– Простите… а регистрация?
– Вы уже зарегистрированы – сроком на десять суток. Направление – это и есть документ о временной регистрации. Смело предъявляйте его всем должностным лицам. Вид на жительство и разрешение на работу получите на месте. Мы не разбрасываемся квалифицированными кадрами, откуда бы родом они ни были. Мы даже платим небольшим частным предпринимателям за информацию об их работниках, могущих представлять интерес для великого Сургана. Ступайте сразу же на вокзал, вот вам мой совет.
– Но…
– До свидания.
Дальнейшие попытки узнать что-либо были бессмысленны. Получив в седьмом кабинете обещанное, Макс вышел на площадь, задрал голову к небу, где дым позволял изучать пятна на солнце без всяких копченых стекол, и чуть не плюнул. В дрянном городе и люди такие же. Хозяин продал его. Может, решил, что толика наличных денег в кошельке полезнее механика из сомнительной Оннели, а может, побоялся нарушить распоряжение властей. Ну и черт с ним. А что дальше?
Дальше-то что?!
Ехать в этот самый Цурх, ничего другого не остается. Хватит метаться по Центруму со скоростью удирающего от тапка таракана! Пора найти работу, осесть где-нибудь хоть на какое-то время… Почему бы и не в Цурхе?
В это самое время господин Филиах строчил бумагу в Государственное управление контрразведки. С документальной точностью, делающей честь его памяти, он изложил в документе свои вопросы и ответы Макса и завершил эпистолу фразой: «По моему мнению, это может представлять интерес».
После чего сложил исписанные листы в конверт, оттиснул печать на сургуче и вызвал фельдъегеря.
* * *
Мгновенно попасть из жары в холод приятно – но только не под ледяной дождь. Российская осень тщилась доказать то, что и так ясно: здесь не тропики.
И уж подавно не жаркий Центрум.
Завывал ветер, печально скрипели сосны.
Толкнув Сергея в спину, вслед за ним вывалилась Ева. «Гламурный» розовый Проход закрылся за ней.
Побежали в коттедж.
Принять душ, хорошенько поскрестись жесткой мочалкой, кинуть прелое камуфло на пол, нацепить что-нибудь цивильное – именно в такой последовательности. Еве – еще и накуриться всласть: ее сигареты размокли в озере и пропали. Затем перекусить, выпить большую чашку кофе и обсудить дальнейшие шаги.
Когда Сергей, выполнив первую половину программы, вышел из своей комнаты, Родион Романович уже ждал его в коридоре. Его приветствие было нелюбезным:
– Вижу, возвращение блудного сына состоялось…
Судя по тону, он с удовольствием сказал бы «сукина сына».
Хлопнула дверь, вышла Ева – в джинсах, футболке и с полотенцем на голове.
– Тут как тут, – прокомментировала она присутствие менеджера по кадрам. Тот усмехнулся:
– Может, пройдем в холл, поговорим?
– Лучше в столовую, – пробормотал Сергей. – Слона бы съел, бегемотом закусил.
Родион Романович укоризненно качал головой.
– Ты еще скажи: «Вот злонравия достойные плоды», – окрысилась Ева. – Стойте тут, я сейчас.
Она исчезла в своей комнате и через минуту появилась без полотенца на голове, с мокрыми растрепанными волосами, в ветровке и с рюкзачком за спиной.
– Куда это ты? – насторожился Родион Романович.
– Куда, куда… Все туда же! Сергей, ты со мной или как?
– Э-э… – Сергей не был готов к такому повороту.
– Решай сейчас!
– С тобой.
Ева уже неслась по коридору. Сергей устремился за ней. Странно: Родион Романович не кричал вслед и не делал попыток остановить беглецов.
Мокрый «форд» Евы все так же торчал на лужайке. Сергей едва успел прыгнуть на сиденье рядом с водителем, как Ева врубила газ. Кажется, она решила не жалеть ни себя, ни двигатель. Мотор взвыл. Швыряя из-под колес грязь, машина рванулась по лесной дороге мимо сосен, через мостик над оврагом, мимо клиники… к запертым воротам.
