Марина побледнела и опустила голову. Наталья закрыла лицо руками и уткнулась в плечо Косте.
– Еще, может быть, оставят в живых Феоктиста Борисовича с его научной группой. Ученых по старой суеверной традиции обычно не трогают. Типа, это добыча Зоны и кто убивает ученого – тот крадет у Самой. А она не прощает, и все такое прочее. Да и полезны они будут какое-то время. Хотя, в итоге, выжить им все равно вряд ли удастся. Стрелять не станут – просто отправят в аномалию. Вы поймите, нормальный человек в бандиты не идет. Это асоциальные и, как правило, психопатические личности. Из всей нашей экспедиции может только Роману Андреевичу повезет, если его опознают, как большого начальника. Выкуп, все-таки, потенциальный. А остальным – ничего хорошего не светит.
– Может быть, договоримся, чтобы за всех выкуп дать? – нервно сказал губернатор. – Думаю, что правительство и финансовые круги…
– Даже не надейтесь, – оборвал его Кудыкин. – Одного человека легко прятать и контролировать. Если он дорого стоит – с ним будут возиться. А такую толпу никто менять не станет. Слишком опасно это для бандитов. Да и хлопот слишком много.
– Может быть, тогда всем уйти? – спросил губернатор. – И черт с ним, с бронепоездом.
– Всем не получится, – начал было объяснять Кудыкин, но его неожиданно прервал Ломакин:
– Я и мои люди никуда не пойдем! Вы хоть представляете, сколько сил вложено в создание вагона-лаборатории? Вы понимаете, насколько будет отброшена назад наука, если вагон просто уничтожат ради забавы? Я намерен остаться и защищать дело своей жизни до самого конца! А вы можете все уходить!
Несмотря на героическую речь и отчаянную жестикуляцию, выглядел Феоктист Борисович забавно.
– Раненые идти не смогут, – продолжил недосказанную мысль губернатор. – Вон, полковник и то, наверное, не сможет. А у нас есть и более «тяжелые».
– Не смогу, – согласился Кудыкин. – Но это и к лучшему. У меня есть, чем встретить нежданных гостей. И чем их больше разом придет со мной поздороваться, тем будет лучше. Что касается остальных раненых, им придется принять ситуацию, как есть. У меня нет для них иного предложения, кроме как положить под подушку по гранате. Роману Андреевичу предложу перейти в научный отсек для безопасности, а в остальных вагонах мы еще поквитаемся с ублюдками. Это, кстати, вполне вариант. Останутся только ученые и раненые.
– Нет, так не пойдет, – решительно сказал губернатор. – Раненых на верную смерть оставлять – не дело. Поэтому предлагаю.
Он внимательным взглядом обвел всех присутствующих, словно убеждаясь, что его слушают все.
– Отправим все-таки отряд, а не одного добровольца. Здесь полковник прав. Но бо2льшая часть людей останется на бронепоезде и даст бой ублюдкам, если те попытаются сунуться. Пока время есть – подготовимся как следует. Заминируем подходы. Определим сектора для стрельбы – здесь уж полковнику работа с его военной наукой. Превратим наш поезд в неприступную крепость! А десяток человек отберем исключительно на добровольной основе. Потому что непонятно даже, что будет опаснее: сидеть в осажденном бронепоезде или идти через Зону, каждую минуту рискуя жизнью.
– В таком случае, Роман Андреевич идет обязательно, – жестко сказала Марина. – Если все настолько сурово, то пускай это ничтожество в костюме шагает первым, собственной задницей прощупывая дорогу остальным.
В отсеке Романа Андреевича послышалась слабая возня.
Кудыкин схватился рукой за грудь и страшно захаркал, словно собрался немедленно выкашлять остатки легких.
– Друзья, – торопливо сказал Ломакин, – давайте все-таки переместимся на крышу вагона. Там и дышать всем будет проще, и гостя нашего высокого никто своими разговорами нервировать не станет.
Никто не стал возражать, тем более, что воздух в штабном вагоне казался уже даже не спертым, а просто удушающим. Костя тут же поднялся и помог встать Наталье. Следом задвигались и остальные. Губернатор и Ломакин взяли под руки Кудыкина и почти понесли на себе к лестнице.
Поднявшись на смотровую площадку, Костя первым делом отвел в сторону и устроил на удобном стуле со спинкой Наташку, которая все равно в разговоре участия не принимала и лишь смотрела на Костю испуганными глазами. Потом помог поднять по лестнице и усадить в принесенное людьми губернатора кресло полковника Кудыкина. И только после этого вдохнул полной грудью прохладный утренний воздух и осмотрелся по сторонам.
Крыши почти всех вагонов оказались покрыты бурыми лужами и кусками внутренностей мутантов. Трупов почти нигде видно не было – судя по всему, их к утру просто сожрали. Зато кусков разгрызенных костей и больших клочьев шкур повсюду было разбросано просто в изобилии. И все это уже начало попахивать самым неприятным образом. По счастью, Наташка не реагировала на подобные мелочи и Костя со спокойной душой взялся настраивать камеру для съемки.
Вокруг царило почти обычное холодное утро. Если бы не замысловатые фигуры, которыми закручивался туман вдоль насыпи, можно было бы даже представить, что нет никакого бронепоезда и Зоны, а есть обычный осенний утренний лес, в который можно выйти на прогулку, чтобы набрать к обеду грибов. Но стоило Косте посмотреть вперед по ходу движения поезда, как от ощущения мирного утра не осталось и следа.
Если предыдущий разрыв путей походил на последствия бомбежки авиации, то здесь явно поработала корабельная артиллерия нескольких флотов. Во всяком случае с обзорной площадки начало уцелевших путей было едва заметным. И судя по той скорости восстановительных работ, что Костя видел накануне, даже при полном запасе шпал, дел у путейщиков было бы на неделю. Настроение сразу упало.
Когда все расселись небольшим кружком на стулья и лавки, губернатор без вступления сразу же сказал, видимо, отвечая на последнюю реплику Ломакина, произнесенную еще в штабном вагоне:
– Большой отряд – большие проблемы. Малая подвижность. И гарантированно разграбленный поезд. Вам, Феоктист Борисович, гарантий тоже, между прочим, никто не даст, что бандиты будут прямо вот чтить негласное правило «не убивать ученых». Выходить через Зону к ее границам должны только самые подвижные и готовые к лишениям люди. Посмотрите на меня. Куда я пойду? Мне и без всяких аномалий не одолеть такой маршрут. Поэтому я точно остаюсь. И если что, дорого отдам свою жизнь. Вместе с полковником.
– Мы действительно, – сказал, тяжело дыша, Кудыкин, – можем укрепиться в бронепоезде. И продержаться достаточно долго. Но нас возьмут осадой, если подмоги не будет. Поэтому, идею губернатора поддерживаю. Нужен отряд. Достаточно большой, чтобы, неся потери, добраться до границы. Но мобильный. И не слишком ослаб-ляющий нашу оборону. Сталкера бы нам сейчас сюда. Все намного упростилось бы.
– К сожалению, сталкеры в экипаже бронепоезда не предусмотрены, – сказал Ломакин. – Но тем, кто готов будет пойти, теорию мои люди расскажут. Приборами снабдят. А вот дальше придется учиться методом проб и ошибок.
– Где каждая ошибка – чья-то смерть? – холодно осведомилась Марина.
