– Связист, не шали. – Васильев медленно поднял пистолет.
Связист замер, напрягся, нащупав пальцем спусковой крючок. Но и тут наемник внес свою лепту: положив руку на плечо проводника, приставил ствол своего АК к его затылку.
– Дернешься – снесу башку, – тихо произнес наемник. – У тебя нет оснований ему не верить, после того, что мы все видели. Побереги патроны для Франка.
Васильев выругался, но пистолет опустил. Развернулся и пошел в сторону выхода.
Молча товарищи вышли из лаборатории и, следуя за проводником, свернули влево, двигаясь вдоль коридора со множеством ответвлений, уходящих во все стороны. Связист до сих пор пребывал в глубоком шоке от происходящего. От всех этих злоключений со временем становилось жутко. Но еще больше пугала дальнейшая неизвестность. Что делать, когда они выйдут из Центра? Куда идти? Выход один: прорываться к Периметру. Любым способом. Иначе никак. Зона огромна и опасна, и искать в ней того, о ком не известно практически ничего, глупо и безрассудно. Тем более если учитывать тот факт, что тот, кого им нужно найти, сам прекрасно знает месторасположение своих врагов. Остается только удивляться тому факту, что все до сих пор живы и практически не пострадали, если не считать раны на ноге профессора, которая уже перестала кровоточить. Невольно сталкер вспомнил поступок наемника, когда тот, угрожая расправой, защитил его от Васильева. Почему наемник так поступил, сталкер понять не мог. Наемник никогда не отличался дружелюбием, а тут такое…
– Здесь, – вдруг нарушил тишину Версоцкий, указывая на пол, в кровавых подтеках. – Здесь ты погиб.
Связист осмотрелся: пять искореженных до неузнаваемости трупов ловцов, стены и пол, перемазанные в крови, осколки стекла от двух разбитых лампочек, в воздухе до сих пор витает кисловатый аромат пороховой гари. Себя мертвого, как и следовало ожидать, сталкер не увидел.
– Не вижу, – нахмурив брови, произнес он.
– Я сам удивлен, – медленно произнес профессор. – Зато я кажется понял, что случилось. Фека-Лом не повез сюда установку. Он собрал ее там, где поезд попал в ловушку. Ведь если бандиты доберутся до бронепоезда, все его эксперименты на этом и закончатся. И вот то, что здесь происходит, – верный признак, что эксперименты со временем продолжаются. Теперь вы понимаете, насколько страшен этот человек? Неужели у вас не найдется несколько часов, чтобы дойти до бронепоезда, просто найти и убить его? Нельзя с ним ни о чем говорить, надо сразу стрелять в голову, чтобы он не успел ничего предпринять. Раз он ехал сюда, просто пойдем по железнодорожной ветке, пока не придем к этому вашему бронепоезду. Ну что, пошли?
– Пошли! – решительно ответили все, чуть ли не хором.
И удивляться тут было нечему. После пережитого, Связист был готов разрядить пистолет в голову каждому ученому, встреченному в Зоне.
39
Тусклое серое утро не принесло облегчения. Наташка уже не могла плакать и просто смотрела в одну точку, время от времени прижимая ладони к опухшему лицу. Марина сидела в палатке одна и на все вопросы глухо отвечала, что к нужному времени будет готова. Вадик и Хиженков, вяло двигаясь, неторопливо готовили завтрак.
А Миха уже в пятый раз пытался понять, что случилось и куда делся Топор.
– Я не знаю, – честно отвечал Костя. – И вряд ли вообще кто-то знает.
– Если он погиб, где тело? – настаивал Миха.
– Вчера, когда он ушел за аномалию, тебе тело не требовалось, – вяло отбивался Костя.
Из палатки Топора вышла Марина. И Костя ужаснулся переменам в лице обычно бодрой напарницы. Марина выглядела постаревшей и одновременно сжатой, как пружина.
– Миха, тебе что, заняться больше нечем? – резко спросила она. – Нам к Периметру выходить надо, а не поисками тел заниматься. Нас ждут люди в поезде, не забыл?
– Да ладно, чего ты, Марина, – растерянно сказал Миха. – Сейчас все соберутся и пойдем.
– И куда мы пойдем? – спросила Марина все тем же тоном. – Вы с Костей решили, куда двигать?
– Мы не знаем, в какой стороне Периметр, – сказал Костя. – Поэтому, все равно куда идти.
После завтрака, прошедшего в полной тишине, они свернули палатки и собрали все вещи. А когда были уже полностью готовы идти, оказалось, что посреди кучки разложенных вещей остался стоять один рюкзак.
– Оставим, как есть, – сказал Костя. – Это его вещи. Пусть будут вместе с ним. Дистанция пять метров! Двинулись!
Теперь, когда Костя шел во главе маленького отряда, он вдруг понял, что имел в виду Топор, когда просил идти его позади, просто поддерживая своим присутствием. Ощущение постоянной игры в рулетку, где на кону стоит не только своя жизнь, но и жизни тех, кто идет позади, доверившись, очень быстро выматывало и подавляло. Но присутствие рядом еще одних внимательных глаз, способных заметить ошибку, человека, готового оспорить ошибочный выбор, давало ощущение свободы и уверенности в своих действиях. Даже, если этот второй человек точно так же мог ошибиться.
Путь вниз, с холма, прошел на удивление быстро. Туман за ночь не рассеялся полностью, но изрядно поредел, и оказалось, что при большей видимости найти свободную от опасностей тропинку намного проще. Кроме того, несмотря на бессонную ночь, а может именно благодаря ей, внимание оказалось предельно обострено и то, что еще вчера требовало длительного изучения, сегодня становилось очевидным с первого раза.
Не прошло и часа, как Косте показалось, что он узнает те места, где накануне их атаковал болотный медведь. Туши зверя не было, да и пережженная земля выглядела иначе, но поскольку других предпочтений все равно не было, Костя решил двигаться туда, где, по словам Топора, начиналась достаточно свободная дорога к Периметру. Аномалий стало заметно меньше, отряд теперь двигался не по болоту, а вдоль него, на некотором расстоянии от омутов с черной водой.
– Привал! – объявил Костя, когда, по его ощущениям, они оказались на том месте, где впервые увидели призраков. – Не разбредаемся. Десять минут и пойдем дальше.
Пять человек безропотно сняли рюкзаки и уселись там, где застала их команда. Несколько секунд Костя стоял очарованный неведомым прежде ощущением монолитности и управляемости своего маленького отряда. В эти мгновения он вдруг понял, ради каких чувств нужно жить, чтобы на склоне лет не хмурить седые брови, пытаясь вспомнить что-то действительно высокое и светлое, из произошедшего за длинную жизнь.
Пережив состояние внутреннего подъема, он осмотрел окрестности уже совсем по-другому. Зона не была чужой. Она была иной, и не более того. И люди, что шли сюда, искали вовсе не богатств – ведь состоятельных сталкеров, как слышал Костя не раз, в Зоне было предостаточно. Здесь, в опасном месте непонятного мира, можно было найти что-то новое внутри себя. Словно всю жизнь сидеть на стуле и однажды вытащить из него зашитые прабабушкой драгоценности.
Уходя в Зону, сталкеры приносили из нее то, что нельзя было потратить. Открывая в себе не один, а множество запасных путей. И не от безысходности и страха, а обладая самым главным богатством на свете – возможностью выбора без потерь.
