Ньют поднялся. Томас ожидал, что он начнет успокаивать всех, даст какое-то более или менее разумное объяснение происходящему, но тот лишь скомкал записку, сжав кулаки с такой силой, что на них проступили вены. Сердце Томаса оборвалось. На душе сделалось совсем скверно.
— Медаки! — крикнул Алби, сложив ладони рупором.
Томас не успел подумать, что значит это слово — он слышал его однажды, — как кто-то с силой отпихнул его в сторону: два подростка постарше продирались сквозь толпу зевак. Один высокий, со стрижкой ежиком и носом размером с крупный лимон, другой — маленький, черноволосый, с первыми признаками седины на висках. Томас решил, что их появление внесет хоть какую-то ясность в происходящее.
— Ну и что нам с ней делать? — спросил тот, что повыше, неожиданно высоким голосом.
— А я откуда знаю? — бросил Алби. — Вы у нас тут медаки, вот вы и думайте.
Медаки, — мысленно повторил Томас, начиная догадываться о значении слова. — Скорее всего, это что-то вроде врачей.
Невысокий медак склонился над девушкой, проверил ее пульс и, прижав ухо к груди, послушал биение сердца.
— А кто сказал, что Клинт должен первый к ней клеиться? — сострил кто-то в толпе. Несколько человек громко рассмеялись.
— Я — следующий! — раздался чей-то выкрик.
Как они могут шутить в такой ситуации? — возмутился Томас. — Девушка чуть не умерла. Он почувствовал отвращение.
Глаза Алби сузились, а рот перекосила недобрая усмешка, не предвещавшая ничего хорошего.
— Если хоть кто-нибудь прикоснется к ней — отправится ночевать к гриверам в Лабиринт, — сказал Алби. Он сделал паузу, медленно обводя взглядом окружающих, слово хотел заглянуть в глаза каждому. — Повторяю: никто ее не тронет!
Первый раз Томасу понравилось сказанное Алби.
Невысокий парень, которого звали Клинтом — если выкрикнувший его имя не ошибался, — завершил беглый медицинский осмотр и встал.
— Она вроде в порядке. Дыхание и пульс в норме. Правда, немного замедленные. Физически она так же здорова, как ты и я, но, видать, в коме. Джеф, давай-ка отнесем ее в Хомстед.
Джеф взял девушку за руки, а его напарник Клинт ухватил за ноги. Томас хотел как-то помочь — с каждой секундой он все сильнее сомневался в том, что не видел ее раньше. Она действительно казалась ему странно знакомой, он чувствовал с девушкой какую-то невидимую связь, хоть и не мог объяснить — какую. Подумав об этом, Томас нервно оглянулся, словно посторонние могли подслушать его мысли.
— На счет «три», — скомандовал Джеф. Его высокая, согнутая пополам фигура выглядела довольно нелепо. — Раз… два… три!
Они рывком подняли незнакомку с земли и почти подбросили в воздух — девушка, очевидно, оказалась куда легче, чем они предполагали, — и Томас еле сдержался, чтобы не заорать на них.
— Думаю, придется понаблюдать за ней какое-то время, — произнес Джеф, ни к кому особенно не обращаясь. — Если быстро не очухается, начнем кормить ее бульоном.
— Позаботьтесь о ней, — сказал Ньют. — Что-то в девчонке особенное. Иначе ее бы сюда не прислали.
У Томаса засосало под ложечкой. Он уже не сомневался, что как-то связан с девушкой. Они прибыли сюда с разницей в один день, ее лицо показалось ему знакомым, и, несмотря на все ужасное, что Томас узнал о Лабиринте, он испытывал необъяснимую потребность стать бегуном… Что все это могло значить?
Перед тем как медаки понесли девушку в Хомстед, Алби еще раз внимательно всмотрелся в ее лицо.
— Положите девчонку в соседней с Беном комнате и глаз с нее не спускайте! Обо всех изменениях немедленно сообщать мне. И не важно, что произойдет — обделается она или начнет говорить во сне. Сразу доложите!
— Хорошо, — буркнул Джеф, и они с Клинтом понесли девушку в Хомстед. Ее тело безжизненно раскачивалось.
Когда медаки ушли, толпа начала расходиться, на ходу обсуждая ситуацию и выдвигая все новые и новые предположения относительно произошедшего.
Томас рассеянно наблюдал за ними, погрузившись в раздумья. О его необъяснимой связи с девушкой подозревал не он один. Неприкрытые намеки по поводу того, что Томас имеет к девушке какое-то отношение, свидетельствовали о том, что глэйдеры явно о чем-то догадывались, но вот о чем? Мало того, что он и так ничего не понимал, так теперь еще и эти обвинения… На душе сделалось совсем гадко. Словно прочитав его мысли, к нему подошел Алби и схватил за плечо.
— Ты уверен, что никогда ее раньше не видел? — спросил он.
Томас помедлил, прежде чем ответить.
— Нет… скорее, я не помню, — ответил он осторожно.
Интересно, а если он и вправду ее знал? Что бы это могло значить?
— Уверен? — допытывался Ньют, остановившийся рядом с Алби.
— Я… нет, не думаю. Чего ты ко мне пристал? И так тошно…
Сейчас Томасу хотелось лишь одного — чтобы поскорее наступила ночь и он смог бы остаться в одиночестве и заснуть.
Алби покачал головой, отпустил Томаса и повернулся к Ньюту.
— Что-то тут не так. Созывай Совет.
Он произнес это так тихо, что окружающие наверняка его не услышали, но в приказе слышалось что-то зловещее.
Алби и Ньют ушли, и Томас с радостью заметил, что к нему направляется Чак.
— Послушай, а что такое Совет?
Чак напыжился.
— Это когда собираются кураторы, — с важным видом сказал он. — Собрания проводятся очень редко — когда происходит что-то очень необычное или трагическое.
— Думаю, сегодняшнее событие подпадает под оба определения. — Урчание в желудке прервало поток мыслей. — Кстати, можно где-нибудь раздобыть чего-нибудь пожевать? А то утром я толком и не позавтракал. Умираю от голода.
Чак удивленно поднял брови.
— При виде этой полудохлой цыпочки в тебе проснулся голод? Да ты еще больший псих, чем я думал.
— Просто раздобудь поесть, хорошо? — вздохнул Томас.
Несмотря на скромные размеры кухни, она была укомплектована всем необходимым, чтобы приготовить полноценный обед. Тут имелись: большая плита, микроволновая печь, посудомоечная машина и два стола. Оборудование выглядело старым и изношенным, однако содержалось в идеальной чистоте. При виде кухонной утвари и привычной обстановки Томас вдруг почувствовал, что воспоминания, настоящие и цельные воспоминания, вот-вот вернутся к нему. Но важнейшие элементы — лица, имена, места и события, — по-прежнему отсутствовали. Все это буквально сводило с ума.
— Садись, — сказал Чак. — Я тебе что-нибудь принесу, но клянусь — в последний раз. Хорошо, что Фрайпана сейчас нет — он терпеть не может, когда мы суемся в его холодильник.
Томас был рад, что они остались одни. Пока Чак гремел посудой, доставая еду из холодильника, он выдвинул из-под небольшого пластикового стола деревянный стул и сел.
