— Минхо говорил, что конфигурации регулярно повторяются, но почему — они так и не поняли. Сектора всегда сравнивали по отдельности, анализируя изменения хронологически. А что, если один день — отдельный элемент кода, и требовалось проанализировать изменения во всех восьми секторах, а потом собрать воедино?
— Думаешь, в суточных изменениях конфигураций зашифрованы какие-то слова? — спросила Тереза. — Лабиринт говорит с помощью движения стен?
Томас кивнул.
— Возможно, в картах зашифрованы не слова, а буквы. Кто его знает. Так или иначе, бегуны всегда считали, что изменения в конфигурации стен позволят вычислить прямой выход из Лабиринта. Они рассматривали карты как собственно карты, а не как замаскированные письменные сообщения. То есть мы должны… — Он запнулся, вспомнив, что ему сообщил Ньют. — О нет!..
Глаза Терезы вспыхнули тревогой.
— В чем дело?
— О нет, о нет… Только не это…
Томас выпустил из рук прутья решетки и отшатнулся назад, осознав, что произошло. Он обернулся в сторону Картохранилища. Дым стал не таким густым, хотя все еще струился из двери, скапливаясь в небе темным бесформенным облаком.
— Да в чем дело?! — повторила Тереза.
Из камеры она не могла видеть Картохранилища.
Томас снова повернулся к ней.
— Я не думал, что это имеет такое значение…
— Да говори толком! — требовательно воскликнула девушка.
— Кто-то сжег все карты. Если код и был, теперь он уничтожен.
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
— Я еще вернусь, — сказал Томас. От волнения его начало мутить. — Может, какие-нибудь карты уцелели. Я должен поговорить с Ньютом.
— Стой! — закричала Тереза. — Выпусти меня отсюда!
Томас чувствовал себя ужасно, но помочь девушке сейчас не мог — не было времени.
— Не могу. Но я скоро вернусь, обещаю.
Он свернул за угол, прежде чем она успела начать протестовать, и помчался к окутанному черной дымкой Картохранилищу. Внутри у Томаса все горело. Если Тереза права и они действительно находились в шаге от разгадки, которая в буквальном смысле превратилась в пепел… От подобной мысли на голове зашевелились волосы.
Подбежав к Картохранилищу, Томас увидел глэйдеров, толпившихся возле приоткрытой черной от копоти двери бункера. Подойдя ближе, он понял, что взгляды всех прикованы к чему-то лежащему на земле. В центре толпы Томас заметил Ньюта; тот стоял на коленях, склонившись над распростертым телом.
За спиной Ньюта с убитым видом стоял Минхо.
— Где тебя носило? — спросил он, первым заметив Томаса.
— Ходил поговорить с Терезой. Что тут стряслось?
Томас приготовился к очередной порции дурных новостей.
Минхо недовольно наморщил лоб.
— Кто-то поджег Картохранилище, а ты побежал щебетать со своей чокнутой подружкой? Ты в своем уме?
В иной ситуации упрек задел бы Томаса за живое, однако сейчас его мозг был слишком занят.
— Я решил, что это уже не суть важно. Если за все время вы так и не смогли разгадать карты…
Лицо Минхо перекосило от негодования, а бледный свет неба и пелена дыма придали его выражению и вовсе зловещий вид.
— И ты решил, что самое время все бросить. Какого хрена…
— Ладно, извини. Так что тут произошло?
Томас заглянул через плечо стоящего перед ним худощавого парня и увидел, вокруг кого все столпились.
Это был Алби. Он лежал навзничь, с огромной раной на лбу. Кровь стекала по вискам, попадала в глазницы, сворачиваясь и засыхая в них. Ньют осторожно промокал лицо товарища мокрой тряпкой, одновременно задавая кому-то вопросы, но слишком тихо, чтобы можно было расслышать. Несмотря на недавние вспышки гнева Алби, Томасу стало его жалко. Повернувшись к Минхо, он повторил вопрос.
— Уинстон обнаружил его первым. Он лежал здесь, полуживой, а комната вовсю полыхала. Некоторые шанки бросились тушить огонь, но было слишком поздно. Чертовы ящики к тому времени превратились в пепел. Я поначалу заподозрил самого Алби, но, судя по ране, кто-то хорошенько приложил его лбом об стол. Можешь убедиться сам. Двинули что надо.
— И чьих, по-твоему, рук это дело?
Томасу не терпелось рассказать Минхо о возможном открытии, которое они сделали с Терезой, но теперь, когда карты сгорели, подтвердить их догадку стало невозможно.
— Может, Галли, — перед тем как приперся в Хомстед и начал чудить. Или гриверы. Кто знает. Мне вообще наплевать. Это не имеет значения.
Пессимистичный настрой куратора озадачил Томаса.
— Ну и кто из нас решил все бросить?
Минхо так резко вскинул голову, что юноша невольно отступил назад. Глаза куратора вспыхнули гневом, который, впрочем, мгновенно сменился удивлением и даже смущением.
— Я не это имел в виду, шанк.
Томас прищурился.
— А что…
— Сейчас тебе лучше заткнуться. — Минхо прижал к губам палец, стреляя глазами по сторонам, словно боялся, что их кто-нибудь подслушает. — Просто закрой пока рот. Скоро сам все узнаешь.
Томас глубоко вздохнул и задумался. Если он ожидает откровенности от других, то для начала сам должен стать с ними откровенным. Поэтому, несмотря на утрату карт, он решил поделиться догадками по поводу скрытого в Лабиринте кода.
— Послушай, Минхо. Мне надо кое-что рассказать тебе и Ньюту. И еще нужно выпустить Терезу — думаю, она может нам помочь. К тому же она наверняка умирает с голоду.
— Эта дура меня сейчас меньше всего беспокоит.
Томас пропустил оскорбительную реплику мимо ушей.
— У нас возникла идея. Возможно, она сработает, если бегуны смогут воспроизвести карты по памяти. Дай нам хотя бы несколько минут.
Кажется, в Минхо проснулся интерес, однако во взгляде куратора вновь проскользнула какая-то таинственность, словно произошло еще что-то, о чем Томас пока не знает.
— Идея? Какая?
— Тебе и Ньюту придется пойти со мной к Кутузке.
Минхо подумал пару секунд.
— Ньют! — позвал он.
— Чего?
Ньют встал, разворачивая пропитавшуюся кровью тряпку, чтобы найти чистый участок ткани. Томас про себя отметил, что тряпка уже насквозь промокла.
— Дело есть. О нем медаки позаботятся. — Минхо указал на Алби.
Ньют вопросительно посмотрел на него, затем передал тряпку ближайшему глэйдеру.
— Найди Клинта. Скажешь, что у нас тут более серьезная проблема, чем ссадины и синяки.
Когда парнишка убежал выполнять указание, Ньют подошел к бегунам.
