— Разумеется. Минхо и Ньют знают код, поэтому скажем им, чтобы они были готовы его набрать, если мы… ну, ты понимаешь…
Томасу не хотелось думать о плохом.
— Получается, что запасного плана как такового и нет.
Тереза зевнула, словно жизнь протекала в совершенно нормальном русле.
— Все довольно просто: отбиваемся от гриверов, вводим код и выходим через открывшуюся дверь. А затем поквитаемся с Создателями. Чего бы то ни стоило.
— Шесть слов в коде и черт знает сколько гриверов. — Тереза переломила ветку пополам. — Как думаешь, как расшифровывается ПОРОК?
Томаса словно огрели дубиной по голове. Почему-то только теперь, когда он услышал слово от постороннего, в мозгу словно что-то щелкнуло. Он вдруг понял смысл, искренне удивляясь, почему не разглядел очевидного раньше.
— Помнишь, я говорил тебе про табличку в Лабиринте? Металлическая, с выбитыми словами!
От волнения у юноши бешено заколотилось сердце.
Тереза озадаченно наморщила лоб, но через секунду в ее глазах сверкнуло понимание.
— Точно! Эксперимент «Территория Обреченных». Программа Оперативного Реагирования. Общемировая Катастрофа. Это ПОРОК. ПОРОК — это хорошо. Это я написала у себя на руке! Интересно, что это все-таки значит?
— Ума не приложу. А потому до чертиков боюсь, что все, что мы собираемся сделать, в итоге окажется грандиозной глупостью. Как бы они нам не устроили кровавую баню.
— Все прекрасно понимают, на что идут. — Тереза взяла его за руку. — Нам нечего терять. Помнишь об этом?
Томас помнил отлично, но почему-то слова девушки не возымели должного эффекта — очень уж мало в них было надежды.
— Нечего терять, — медленно повторил он.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
Примерно в тот час, когда в былые времена закрывались Ворота, Фрайпан подал ужин — последний перед ночным походом. Напряженная атмосфера, царившая за столами, казалось, была насквозь пронизана ощущением обреченности и тревоги. Томас сидел рядом с Чаком, который с отрешенным видом ковырялся в тарелке.
— Послушай, Томас… — произнес мальчик со ртом, набитым картофельным пюре. — А в честь кого меня назвали?
Оторопев, Томас лишь покачал головой — они в шаге от того, чтобы совершить, вероятно, самое опасное предприятие в жизни, а Чак задается вопросом, откуда взялось его прозвище.
— Не знаю. Может, в честь Дарвина? Это тот чувак, который додумался до теории эволюции.
— Могу поспорить, что чуваком его еще никто не называл. — Чак снова отправил в рот большую порцию пюре. Кажется, он действительно считал, что сейчас самое подходящее время для разговоров. И даже полный рот не был ему помехой. — А знаешь, мне почти не страшно. Я хочу сказать, последние несколько дней мы просто отсиживались в Хомстеде и ждали, когда придут гриверы и сцапают одного из нас. Хуже и не придумаешь. А теперь, по крайней мере, сами идем на них, пытаемся что-то сделать. Во всяком случае…
— Что «во всяком случае»? — спросил Томас. Он ни секунды не сомневался, что Чак напуган до смерти.
— Ну… Все только и говорят о том, что гриверы могут убить лишь одного человека. Наверное, я говорю как распоследний ушмарок, но это вселяет в меня надежду. Во всяком случае, большинство из нас прорвется благодаря какому-то несчастному. Лучше уж один, чем все.
От мысли, что глэйдеры цепляются за надежду, что умрет кто-то один из них, но только не они сами, стало противно. И чем больше Томас об этом думал, тем сильнее сомневался, что все произойдет именно так. Создатели наверняка были в курсе их плана, поэтому запросто могли перепрограммировать гриверов. А впрочем, даже ложная надежда лучше, чем ничего.
— Как знать. Если окажем организованное сопротивление, может, вообще все выживем.
Чак застыл с поднесенной ко рту ложкой и пристально посмотрел на Томаса.
— Ты правда так считаешь или просто пытаешься меня подбодрить?
— Думаю, такой вариант возможен.
Томас проглотил последний кусок и запил большим глотком воды. Так врать ему еще никогда не приходилось. Очевидно, что погибнут многие. Но он твердо решил сделать все от него зависящее, чтобы Чак избежал страшной участи.
Как и Тереза.
— Не забывай, что я пообещал. План вернуть тебя домой все еще в силе.
Чак нахмурился.
— Да толку-то. Вокруг только и слышно, что мир превратился в одну большую кучу кланка.
— Ну… может, и так, но мы найдем людей, которые о нас позаботятся. Вот увидишь.
Чак встал из-за стола.
— Ладно, не хочется забивать этим голову, — произнес он. — Ты, главное, выведи меня из Лабиринта — и я стану самым счастливым шанком на свете.
— Лады, — согласился Томас.
Его внимание привлек шум за соседними столами — Ньют и Алби поднимали глэйдеров. Настало время выдвигаться. Внешне Алби выглядел вполне нормально, но Томаса все-таки беспокоило его моральное состояние. Истинным вожаком, по наблюдениям Томаса, сейчас стал Ньют; впрочем, заскоки временами случались и у него.
Ледяной страх и всепоглощающая паника, которые Томасу так часто приходилось испытывать в последние дни, накрыли его с головой. Вот и все. Они отправляются в путь. Старясь не думать о плохом и просто делать то, что должен, он схватил рюкзак. Чак последовал его примеру, и они направились к Западным Воротам — единственным, из которых можно было попасть к Обрыву.
Томас нашел Терезу и Минхо у самых Ворот; те стояли у левой стены прохода и обсуждали наспех составленный план, как ввести код в компьютер после проникновения в Нору Гриверов.
— Ну что, шанки, готовы? — спросил Минхо, когда они с Чаком подошли поближе. — Томас, идея была твоя, так что молись, чтоб все получилось. Если обломаемся, я самолично тебя прикончу еще раньше гриверов.
— Благодарствую, — бросил Томас.
И все равно он никак не мог отделаться от мандража. Что, если он действительно ошибается? Что, если все его воспоминания — фальшивка, каким-то образом внедренная ему в мозг? От такого предположения юношу передернуло, и он поспешил отбросить пугающую мысль. Так или иначе, пути назад нет.
Томас глянул на Терезу — та переминалась с ноги на ногу и нервно теребила пальцы.
— Ты как? — спросил он.
— Нормально, — ответила девушка, слегка улыбнувшись, хотя было очевидно, что до нормального состояния ей далеко. — Просто хочется, чтобы все поскорее закончилось.
— Аминь, сестра, — отозвался Минхо.
Он выглядел абсолютно спокойным, уверенным в себе и, кажется, нисколько не испуганным. Томас ему даже позавидовал.
Когда все наконец собрались, Ньют призвал к тишине. Томас повернулся послушать, что он скажет.
