— Уходят. Бегут. Покидают шахту, — охотно пояснил Спут.
Лязгнула металлом дверь. Васис Владимреску замер у входа, оглядывая камеру. Как и всё на этой планете, тюрьма здесь была допотопная. И камера допотопная, и дверь с зарешеченным окошком, и замки на этой двери тоже ископаемые. И даже система охраны — простая, не механизированная, состоящая из обычных людей, заступающих на дежурство и сменяющихся по часам.
Техномаг чертыхнулся и зло сплюнул.
— А вот на пол плевать не надо, — донесся из глубин мрачной камеры вкрадчивый голос.
С дальних нар на пол спрыгнул щуплый мужичок в тюремной робе. На техномага посмотрел с любопытством. Васис разглядывал сокамерника спокойно. Так же спокойно спросил:
— Чего уставился? Нравлюсь?
— Не-а, — хихикнул мужичонка. — Я как-то больше женщин люблю. Потому ни в одной тюрьме дольше месяца не задерживаюсь. Просто не каждый день встретишь техномага в камере. Смешнее в этом заведении выглядит только священник Церкви Света.
— С чего ты взял, что я техномаг? Почему не дольше месяца? Тебя что, постоянно сажают?
Мужичок хищно оскалился, изображая подобие улыбки, нырнул в дальний угол камеры и снова вскарабкался на нары. Васис последовал за ним. Запах здесь стоял кисловато-затхлый. От него хотелось вывернуться наизнанку или хотя бы возвратиться к двери, где было хоть какое-то движение воздуха.
— Тебе на какой вопрос сперва ответить? — подал голос мужичок.
— На какой хочешь. Главное — ответы, а не их последовательность.
Васис присел на нары против сокамерника. Тот смотрел с новой ухмылкой. Но за всеми этими улыбочками прятался серьезный изучающий взгляд.
— То, что ты техномаг, у тебя на лбу большими буквами написано, — сообщил мужичок. — Кроме того, в любой приличной тюрьме есть своя система связи между заключенными.
— А это тюрьма приличная? — с удивлением уставился на зэка Владимреску.
— Вполне. Неприличная, например, на Земле. Там дом отдыха, а не тюрьма. И сбежать из нее нереально.
В груди предательски кольнуло. Васис поглядел на сокамерника с новым интересом и долей недоверия. Не издевается ли щуплый.
— А отсюда, — произнес раздельно, срывающимся голосом. — Отсюда можно сбежать?
— Поверь моему опыту, — расплылся мужичок, — отсюда можно и легко. Я как раз об этом подумывал, только компаньона не хватало. Так что ты как нельзя кстати. Свалим вместе.
Техномаг отпрянул. Что-то настораживающее было во всей этой открытости. Не может быть, чтобы так повезло.
— С чего ты взял, что я хочу бежать? Меня, может, через два дня отпустят. Я здесь по ошибке.
Владимреску старался быть убедительным, но вышло не очень. Мужичок фыркнул, словно сытая лошадь. Раз, другой, потом расхохотался дерзко и нагло.
— Во-первых, у тебя на лбу написано, чего ты боишься. А боишься ты того, что, как и я, застрял тут навсегда. Во-вторых, не забывай про информацию. Я знаю, что ты здесь навсегда.
— Откуда?
— Нашептали. А слух знаешь кто пустил? Местное начальство. Вас тут ведь трое, так?
Зэк посмотрел на техномага, тот не нашелся с ответом.
— Та-а-ак, — довольно протянул мужичок. — Так вот, вас троих посадили по разным камерам. Подсадили к таким, как я, которым сидеть, пока не сдохнем. И информация прошла, что вы трое здесь тоже сидеть должны, пока не сдохнете. И чем быстрее сдохнете, тем лучше. А тому, кто поможет вам побыстрее увидеться с всевышним, обещают существование не хуже, чем на воле, а то, может, и срок скостят. Вот так.
На какое-то время Владимреску потерял дар речи. Это кто же, интересно знать, так активно за них взялся? Церковь? Но этот рыжий выпивоха не мог, а других священников поблизости нет. Или паладонийцы обгадились? Но правитель Ксай прикормлен. Неужели этот шут гороховый, полицейский?
— А чего ж ты мне все это рассказываешь? — Техномаг попытался говорить твердо, но голос предательски дрогнул. — Может, и в самом деле скостят.
— Может, и скостят, даже скорее всего, — оскалился мужичок. — Только мне это неинтересно. Я сидеть не собираюсь ни много, ни мало, ни всю оставшуюся жизнь — никак. Я сдернуть хочу. И ты мне в этом поможешь.
— Почему?
— Потому что ты хочешь того же. Ты злой и одержим местью. Сидеть, а тем паче, умирать тебе ни к чему.
Зэк снова заулыбался во все свои мелкие острые зубы. Пиранья, мелкая прожорливая рыбешка с зубастыми челюстями. Вот кого он ему напоминал. От возникшего сравнения Васис немного расслабился.
— Это у меня тоже на лбу написано?
— Не-а, — покачал головой мужичок. — Это у тебя в глазах. Ты очень хочешь кого-то убить.
Глава 13
Впереди стало заметно светлее, и Исаак погасил фонарь. В зале, где оставил три десятка добровольцев, сейчас сидели четыре человека. Курт, тот парень, что хорошо отстреливает по мишеням, и еще двое.
У стрелка с непроизносимой кличкой быстро бегали глазки. Курт впервые за время их знакомства пыхтел сигарой.
Злость смешалась с паникой. От наплыва чувств потемнело в глазах.
— Что это значит? — сам того не ожидая, рыкнул Исаак.
— Хотел бы я спросить о том же у вас, брат Исаак.
— Где остальные?
— Ушли. — Курт выпустил облако дыма. — И я их понимаю. Мы тоже подумываем о том, чтобы…
— Дезертировать, — закончил спут.
Антрацит, кажется, единственный сохранял спокойствие и выглядел как обычно.
Курт поперхнулся дымом, закашлялся. Не то нервничает чересчур, не то отродясь нормально не курил. А раз не курил и схватился за сигару, значит, все равно нервничает.
— Не дезертировать, а отступить, — мягко поправил Длинный Щуп.
— Трусы, — бросил, словно сплюнул, рыжий священник.
— Мы не трусы, — все еще покашливая, отозвался Курт. — Мы готовы хоть против дарзини, хоть против людей, хоть против… да вот даже таких синих.
Командир добровольческого отряда кивнул на спута. Антрацит надулся, готовясь дать отпор, но ответить ему не дали.
— Но там же Призрак, — закончил Курт. — Почему вы не сказали нам, что мы идем против Призрака?
Исаак потупился.
— Я был уверен, что вы в курсе. Кроме того, если вы не знали, с чего вы взяли, что мы выступаем против Призрака?
— Синий рассказал.
Исаак кинул злой взгляд на спута, но спросить ничего не успел. Из дальнего коридора донесся жуткий полустон-полувой. Так стонет умирающий, так воет в печной трубе в зимнюю ночь, сливаясь с завыванием замерзшего и оголодавшего зверя где-то за окном в снежной круговерти. Трое добровольцев вздрогнули как один и посмотрели на командира. Курт вобрал голову в плечи, став похожим на черепаху. Исаак поежился и повернулся к коридору, из которого донеслось завывание.
