Санти отпустил плечо и приподнял голову Митрика за подбородок. Посмотрел в глаза. Там стояло безумие вперемешку с тоской и отчаянием.
— У-у-у, — протянул Санти. — Тебе надо успокоиться.
Он едва уловимо повернулся, отпуская Митрика. Что-то звякнуло. На мостовой лежала монетка.
— У тебя зода упала, — кивнул на монетку Санти. — Я бы на твоем месте поднял и пошел назад в кабак, выпил бы еще пару кружечек. Полегчает. Бывай, Митря.
— Нет, так не пойдет, я всем расскажу, что ты сделал с Винни, — пробормотал едва слышно Митрик. Но Санти его услышал. Он сурово посмотрел на Митрика, потом какое-то время подумал и повернулся к своим друзьям: — Ребята, идем в кабак.
Санти помахал рукой на прощание. Спокойной уверенной походкой он зашагал прочь.
Когда шаги растворились вдали, Митрик без сил сполз по стене. Сел прямо на мостовую, не сильно заботясь о чистоте штанов и не боясь застудиться. Это с утра он мог думать о таких вещах. Сейчас ему было все равно.
Он вроде бы ничего и не сделал, но в душе сидело поганенькое чувство, что своим бездействием он совершил предательство. А еще было жалко Винни. И было жалко потерять друга. И себя тоже было жалко. До невозможности.
И от этой жалости Митрик съежился и разрыдался. Он плакал, громко всхлипывая и вздрагивая, надеясь в глубине души, что станет легче. Но легче почему-то не становилось.
Сначала смолкли выстрелы, потом затихли голоса. Винни греб, уже плохо соображая. Он плыл, пока не уперся в берег. Тогда выбрался из воды и замер, стоя на четвереньках. Сил не было даже на то, чтобы встать. Сбитое дыхание перекрывало все прочие звуки в мире. Разве что еще слышно было бешенно стучащее в груди сердце. Свихнувшееся от пережитого, оно гнало кровь могучими нервными толчками так, что отдавалось в ушах.
Позади легко прошелестело чем-то легким по водной глади. Винни не стал оборачиваться. Назад оглядываться сейчас не хотелось. Ситуация была дикой, практически безвыходной. Сейчас, окончательно протрезвев, Винни осознал с убийственной ясностью, во что он вляпался.
Назад хода не было. Сзади был ров. С подводным чудовищем или без него — не важно. А по другую сторону — стена с вооруженными стражами. И с какой бы стороны он не подошел к этой стене, стража на него найдется. И мушкеты у стражи найдутся. И хоть один заряд, да найдет чудище по имени Винни Лупо. А кем он мог быть теперь для стражей, кроме как чудовищем, пришедшим из Пустоши? Ведь известно, что за пределами Витано людей нет.
Нет, назад идти было определенно нельзя. Но и вперед идти было невозможно, потому что впереди ждала Пустошь. Разве что вспомнить, что именно он доказывал в этом глупом споре Санти и принять это на веру…
Винни нервно хихикнул. Раз, другой, пока не расхохотался. Дико, как сумасшедшая ночная птица, пугающая своими всхлипами мелкую дичь. Он смеялся до слез. Смеялся и плакал. Долго. Пока не осталось сил даже на то, чтобы смеяться или плакать. Сил не физических, а внутренних.
Он чувствовал себя как тяжеловес, попытавшийся поднять непосильную тяжесть, он даже поднял ее над головой, но сил не хватило. Он не удержал взятое и уронил, а потом попытался поднять снова и надорвался — душа его была надорвана.
С трудом поднявшись на ноги, шаткой походкой он двинулся вперед. В туманную дымку. Предположения не оправдались. Туман оказался не следствием магического барьера, а атрибутом Пустоши.
Все вокруг тонуло во мраке. И при этом имело размытые очертания. Словно сумерки, вопреки всем законам природы, разлились не поверх дня, а поверх ночи.
Винни осторожно двинулся вперед. Через два десятка шагов, словно из ниоткуда, вывалилась черная корявая тень. Лупо вздрогнул и отшатнулся в сторону, задним числом соображая, что это было всего лишь дерево. Но, судя по голым веткам, дерево мертвое.
Он попытался успокоиться, но сердце уже снова заколотилось со скоростью парового молота. Паровые машины были редкостью в Витано, но Винни повезло, и он однажды видел несколько таких устройств в действии. Впечатления сохранились на всю жизнь.
Рядом возник странный шорох. Словно завозилось в темноте что-то большое, живое и непостижимое, как сама Пустошь. Винни мгновенно замер, весь обратившись во слух. Но ничего, кроме собственного дыхания и выпрыгивающего сердца, не услышал.
— Кто здесь? — тихо спросил Винни у темноты.
Но в ответ услышал лишь ватную тишину. Кто здесь может быть? Чудовища, от которых маги хранят Витано, хвала Гильдии? Или души умерших следопытов? А может, показалось или…
Додумать Винни не успел.
Слева что-то скрипнуло, надломлено хрустнуло и грохнуло о землю. Сердце оледенело, застыло в груди и рухнуло к самым пяткам. А потом снова устремилось наверх, накрывая сознание волной страха, вспенивая кровь в жилах и заставляя Винни бежать куда глаза глядят.
Он бежал, не обращая внимания на то, сколько создает шума. Он и не слышал звук своих шагов или хруст ломающихся под ногами веток. Зато он слышал, как реагирует на его дикий галоп окружающий мир. Слышал, как что-то вскрикивает, вздрагивает, мечется. Как просыпается то, что до его появления тихо дремало. А иногда не слышал, но придумывал. И на каждый звук, пусть даже самый незначительный и безобидный, воображение рисовало дикую, ужасную, невообразимо жуткую картинку.
Сколько он так бежал? Винни не смог бы сказать этого наверняка, даже если бы кто-то решил у него это выпытать. Он не знал, сколько бежал. Не считал, сколько раз спотыкался и падал. Не мог даже приблизительно сказать, сколько раз поднимался на ноги и мчался дальше. Просто в один прекрасный момент он понял, что не может больше бежать. И идти не может.
Дыхание вырывалось с хрипом. Першило в пересохшем горле. Он снова споткнулся, упал на четвереньки и не смог подняться. Рукам и коленям стало мокро. Вода! Он снова вернулся ко рву? В голове заметались шальные мысли. Нет, это не ров, здесь совсем мелко. А там глубина сразу солидная. Но где он? И что вокруг в темноте?
Сил думать об этом уже не было. Сил подняться тоже. Но страх продолжал гнать вперед, и Винни пополз на четвереньках, а потом и вовсе по-пластунски.
Вскоре под брюхом стало сухо, появилась, кажется, какая-то растительность. Винни упал лицом в траву и замер в полубессознательном состоянии. Сколько он так пролежал? И на этот вопрос у него не было ответа. Счет времени потерялся. В данный момент для Винни Лупо вообще не было ни пространства, ни времени. Ушел страх, отступили эмоции и переживания, пропала жажда жизни. Не осталось, кажется, ничего, даже усталости. Он чувствовал себя так, как чувствует себя, наверное, загнанный зверь. Он устал спасаться, он устал бежать, он устал от собственной усталости.
Теперь ему было все равно. Не только его жизнь или текущее положение дел. Ему вообще все стало безразлично.
Винни с огромным усилием перекатился на спину и уставился в темноту. Не видно ни зги. Хотя в отличие от того, что он видел прежде, здесь было, кажется, более ясно. Не было туманного марева. А в темноте возникали какие-то тени. Монстры? Враги? Друзья? Галлюцинации? «Какая разница», — пришла в голову усталая мысль. И Винни провалился во тьму, в которой не было уже ничего: ни теней, ни тумана, ни даже сновидений.
