— Может быть, мы вначале все обсудим? — вымолвил он.
Вот он — триумф. Все, он сдался. Сейчас он все напишет.
Все расскажет. И его осудят. Не она. А Совет и Гильдия. Потому что если она устроит самосуд, то станет такой же убийцей, как и он. А если…
— Доставайте бумагу, — твердо повторила она.
— Ну, как хотите…
С усталой небрежностью он выдвинул ящик стола. На какой-то момент рука исчезла внутри. Непринужденно, естественно… Может быть, эта будничность и стала причиной потери бдительности?
Он потянул руку на себя, выложил на стол пачку бумаги. Кисть снова исчезла в ящике, и снова появилась рука с…
Грохнуло. Грудь рвануло болью. В глазах взорвалось ослепительной вспышкой и тут же потемнело. Звякнул об пол тесак. Неужели ее руки ослабели настолько, что она выронила оружие? И тут же пришло осознание, что руки, хоть и слабые, сжимают что-то влажное на груди. Запах табака смешался с запахом гари. В глазах стало совсем темно. Потом все закружилось, и она понеслась навстречу полу и вечности.
Советник опустил пистолет более совершенной конструкции, чем те, что знали жители Витано. Нервно закусил губу. В голове металось множество бранных слов и, расталкивая их, дергалась мысль: «Что делать?»
— Что теперь делать? — прошептал советник, поглядел на труп и с силой шарахнул кулаком по столешнице.
8
Узкие улицы великого города были пустынны, словно на них уже произошел конец света. Да и откуда бы здесь взяться людям посреди ночи. Советника одиночество вполне устраивало. Оно давало возможность подумать, привести мысли и чувства в порядок.
Труп он запер в кабинете. Туда никто не сунется. Без него там даже прислуга не хозяйничает. Так что с мертвой дурой, устроившей истерику, разберемся потом. А вот откуда она все узнала?
Захотелось рвануть в комнату к сыну, поднять Санти с кровати, как следует встряхнуть и спросить у малолетнего зарвавшегося негодяя, какого рожна происходит. Мысль эту он, впрочем, тут же и откинул. Что может знать сопляк помимо того, что уже рассказал?
Рано. Как же рано он начал его посвящать. Сын казался взрослым, рассудительным, трезвомыслящим. А оказался обычным безмозглым сопляком. Все они такие. Он помнит, он знает. Сам таким был. Вот только почему ему пришло в голову, что его сын — исключение.
Но откуда могла просочиться информация? Советник принялся вспоминать всех людей, хоть как-то связанных с этой историей. Выходила масса вариантов, жизнеспособных из которых было всего два. Либо мальчишка-свидетель распустил язык… Либо против советника кто-то активно ведет игру. Верить хотелось в первый вариант. Второй был чересчур скверным. Да и кто бы мог вести такую тонкую игру, чтобы довести до случившегося и чтобы при этом он ничего не заметил.
Гением советник себя не считал, но в такую тотальную марионеточность поверить было трудно. Выходит, мальчишка. Митрик! Значит, надо просто избавиться от мальчишки и — все.
К этой мысли он пришел с полчаса назад. Выяснить, где живет однокашник сына, не составило труда. Для этого даже Санти будить не понадобилось. Теперь главное — добраться до дома Митрика незамеченным. Хорошо, что все нормальные жители Витано теперь спят. Время играло советнику на руку. А те места, где могли встретиться случайные полуночники, он старательно огибал стороной. Другой вопрос, что делать дальше.
Митрик живет с родителями. Отцом и матерью.
Советник стиснул рукоять покоившегося в кармане пистолета. Убрать одного мальчишку не просто. Убрать его вместе с двумя родителями невозможно. Во всяком случае, незаметно. А расстреливать полквартала, чтобы не было свидетелей…
— Не дури, — приказал он сам себе. — Возьми себя в руки.
В голосе не было уверенности, но тем не менее такое самоподбадривание подействовало. Мозги зашевелились в нужном направлении. Отец у парня из тех работяг, что вкалывают по ночам. Естественно, делают они это не каждую ночь, но будем надеяться, что ему повезет, и папаша Митрика сегодня ушел в смену. Тогда дома остаются мама и сын. Кто откроет среди ночи дверь? Естественно, мать. Не хватало ребенку посреди ночи…
Хотя… Сыну-то уже восемнадцать. Так что, может, наоборот, молодой парняга пойдет открывать дверь, чтобы немолодая женщина спокойно спала. Если откроет мальчишка, его можно вытянуть на разговор и…
А если откроет мать? Извиниться и уйти? А дальше что?
А дальше что? Этот вопрос снова и снова врезался в мысли и рушил любую, выстраивающуюся схему. Вне зависимости от того, была ли она изящна или не грешила изяществом вовсе. Вот как сейчас.
Он всегда криво ухмылялся во время просмотров дешевых постановок. Режиссеры самовыражались, актеры кривлялись, и все это безобразие неминуемо заканчивалось счастливой развязкой. Герои, держа друг друга за руки, уходили к закату, и зритель давился слезами счастья. А он давился желчью, задаваясь все тем же вопросом: «А дальше что?»
Этим советник и отличался от простого смертного. Он мог смотреть дальше, просчитывать на несколько шагов вперед. Видеть проблему или ситуацию глубже и шире. Как с теми же самыми постановками. Ведь если посмотреть на счастливый конец и подумать, что с этим счастьем случится чуть позже, становится ясно, что счастья там нет и не будет. Вот только простые обыватели мыслят текущим мгновением, а он…
А он сейчас был точно таким же обывателем. Он не мог смотреть вперед. Не мог прогнозировать и просчитывать. Он зациклился. Оттого и мысли дурные, и планы один другого сумасброднее. Но где выход?
Выхода нет. Он в углу. Загнан в угол, как мышь. Или крыса. Но он вырвется.
Не особенно понимая, что делать дальше, он вошел в дом, остановился возле нужной двери и постучал.
На какой-то момент стало жутко. А вдруг против него действительно идет игра? Или мальчишка уже наплел кому-то что-то? Или мать этого несчастного, Пустошь его задери, Винни Лупо успела разболтать что-то, прежде чем идти к нему?
Дверь по периметру очертила тонкая яркая полоска. Внутри зажгли свет. Хлипкая дверь, если так просвечивает, подумал советник. От этой мысли, пришедшей некстати, стало почему-то спокойнее.
Щелкнул замок. Дверь распахнулась, и свет ударил в глаза. На пороге стоял парень и щурился.
— Митр? — спросил советник, предвкушая ответ.
Парень сонно кивнул.
— Знаешь, кто я?
— Отец Санти, — буркнул он. — И советник.
Тот быстро поднес палец к губам.
— Тсс. Мне надо срочно с тобой поговорить.
— Может быть, утром? — парень все еще не проснулся, с усилием давил зевки, но выходило плохо.
Советник поймал себя на том, что снова начинает волноваться. Но теперь даже от осознания этого, дрожь не желала отступать.
— Нет, — произнес он. — Это срочно. Дело очень серьезное.
