— Зайдите, — пригласил Митрик.
— Лучше ты выходи. Чтоб никого не разбудить, — попытался советник.
— Зайдите, — неожиданно твердо повторил мальчишка. — Мне одеться надо.
Советник поколебался, но ступил через порог. Рука рефлекторно дернулась в карман. Пальцы стиснули рукоять пистолета.
С ума сошел, пронеслось в голове. Не здесь же. И не сейчас.
Мальчишка ушел. Советник топтался возле двери и оглядывал крохотную прихожую. Последний раз в своей жизни он оказывался в таком положении и такой ситуации… никогда.
Время шло. Ничего не происходило. Растерянность раздражала.
Наконец из комнаты вышел Митрик. Одетый и сосредоточенный. Что-то совершенно немальчишеское было в его виде. Не ведут себя так мальчишки в таких ситуациях. А как ведут?
Советник отругал себя за приступ паранойи.
— Готов? — сухо спросил он.
Митрик кивнул.
— Идем.
Они вышли. Советник проследил, как мальчишка закрывает дверь. Отец, значит, в ночную смену. А мать? Что же она не вышла? Или ее тоже нет дома? Или?
Он пропустил Митрика вперед. Прошлепал следом за ним по ступенькам.
Ночной воздух, прохладный и чистый, кажется, отрезвил. Советник огляделся по сторонам. Никого. Сзади тоже никого не было. Все удачно. Слишком удачно.
— Идем, — повторил он, опуская руку на плечо юноше и задавая направление.
Тот послушно потопал, куда было велено. Вдоль по улице, до перекрестка. За угол. Здесь тупичок. Потемнее, и окна сюда выходят, начиная с третьего этажа. До того глухие стены. Странная особенность местной застройки, на которую он заранее обратил внимание.
Рифленая рукоять шершавила вспотевшие пальцы. Сейчас.
Советник тихо достал из кармана пистолет. Не выдал себя ни единым звуком. Но в последний момент мальчишка вдруг обернулся и посмотрел ему в лицо. Не на пистолет, а в лицо, как будто про пистолет он и без того все знал.
Рука дрогнула. В голове завертелся хоровод безумных осколочных мыслей. Как стекляшки в калейдоскопе.
Одно дело стрелять в спятившую бабу с ножом в руке, другое — в мальчишку, который смотрит тебе в глаза. Который учится вместе с твоим сыном. Который сам, как твой сын…
— Извини, дружок, — хрипло произнес советник. — Ты слишком много знаешь. И слишком много говоришь. С этим надо что-то делать.
Митрик не ответил. Он молча смотрел советнику в глаза. И тогда тот нажал на спуск…
Выстрел хлопнул с оглушительной силой, хотя не мог он так хлопнуть. Но ему показалось, что от этого выстрела содрогнулся весь Витано. Одновременно с выстрелом, а может быть чуть раньше, что-то больно ударило под колени.
Советник повалился на землю. Ничего не соображая, дернулся. Сверху навалилось, надавило. Вывернуло руку. Пистолет чуть не выломал пальцы. Он взвыл от боли. Оружие отлетело в сторону. А сверху продолжало давить. И давило, пока у него не осталось сил сопротивляться.
Тогда он безвольно обмяк.
Что-то, а вернее, кто-то вздернул его кверху и поставил на ноги, придерживая и ограничивая в движениях. Откуда взялся этот кто-то, стоящий за спиной?
Пустой закоулок стал вдруг оживленным. Мальчишка все так же стоял на месте и смотрел на советника. Только теперь в глазах его были страх и усталость. Кто-то с силой скручивал за спиной его руки. А на входе в закоулок стояли двое в балахонах. Лица двоих закрывали капюшоны.
Маги!
Внутри все оборвалось. Это конец. С треском рухнула карьера. Вдребезги разлетелась налаженная и уютно устроенная жизнь.
Против него кто-то вел игру. Или мальчишка… Нет, мальчишка не мог. Значит, против него…
— Пытаться подкупить мать, сын которой отправился на тот свет благодаря тебе — глупое занятие.
Голос шел из-под капюшона. Мягкий женский голос.
Маги покинули Гильдию, вышли в город. Вмешались в жизнь простых смертных. Невозможно! С другой стороны он — не простой смертный. Он член Совета.
— Я… — попытался что-то сказать советник.
— Ты зарвался, советник, — произнес второй балахон приятным баритоном. — Никому не дозволено так дерзко подрывать устои Витано.
Никому? Что они знают о жизни города? Эти, запершиеся в здании Гильдии и интересующиеся только тем, что выгодно им.
— Твое слово, советник, — добавила женщина.
Так приглашают озвучить последнее желание на эшафоте.
— Я объясню, господа, — заторопился советник, поймал себя на том, что голос звучит истерично, неубедительно, и продолжил чуть спокойнее: — Я… Я ведь не один… Все так делают. У вас — свои интересы, у Совета — свои. Все хотят жить удобно. И выбирают средства для своего удобства. Вы для своего… Мы для своего и вашего.
— Все? — в голосе мужчины послышалась усмешка.
— Другие тоже, — охотно поделился советник.
— Другие не попадаются, — жестко бросила женщина.
— Погодите, — внутри все трепетало. — Я расскажу…
Капюшон покачался из стороны в сторону.
— Нет.
Это «нет» прозвучало, как приговор. Тот, кто стоял сзади и был ему теперь палачом, понял это не хуже советника. Руки освободили, но в спину сильно толкнуло. Советник не удержался на ногах, кувырнулся вперед и отлетел к стене. Хотел обернуться, сказать что-то, заплакать, закричать, позвать на помощь, но не успел ничего.
Снова хлопнуло. Тело советника дернулось и обмякло со странным всхлипом.
Новый выстрел подействовал на Митрика отрезвляюще. Ужас и нереальность происходящего дошли, наконец, до мозга, но не успев там освоиться, устремились в ноги. Мальчишка дернулся бежать, но человек, только что убивший советника, схватил его за шиворот, отрезая пути к отступлению.
— Отпусти…
Рука убийцы плотно зажала рот. Митрик почувствовал, как выкатываются из орбит глаза, как не хватает дыхания, как…
— Что с этим? — грубо спросил убийца.
— Закрой пока.
Митрик снова задергался, завыл, потому что словам не давала ходу сильная рука, смявшая губы и заткнувшая рот.
— Не дергайся, мальчик.
В баритоне снова звучала усмешка. Самодовольная. Скорее, даже насмешка. Насмешка человека, стоящего возле муравейника и разглядывающего глупого муравья. Муравья, который не знает ни устройства муравейника, ни устройства леса, ни даже собственного места в жизни.
— Не дергайся, — повторил балахон. — Ты присоединишься к новой партии следопытов. Знаешь, что это значит?
Митрик перестал дергаться. Недоверчиво посмотрел на мага и судорожно кивнул.
— Ты даже не догадываешься, — надменности в баритоне добавилось в разы. — Но ты узнаешь. Скоро. А пока тебе придется подождать взаперти. Сейчас тебе не стоит общаться с простыми гражданами.
