Когда они дошли до стадиона, Люкса остановилась. Грегор взял ее за руку и быстро пожал. Она сделала глубокий вдох — и двинулась вперед. Грегор следовал за ней.
На стадионе негде было яблоку упасть — все народы, которые сыграли принципиальную роль в этой войне, прислали свои делегации: здесь были ползучие, прядущие, камнееды, раньше крыс признавшие свое поражение, а также зубастики, летящие и грызуны. А еще люди. Грегор даже заметил Фотоса Свет-Света и Бац, сидевших на скамейке. Он их не видел с момента своего спасения, и даже не успел поблагодарить их. Он собирался сделать это после церемонии.
Хотя дорога перед ними была расчищена, идти по ней было трудно: вся поверхность стадиона была сплошь изрыта ходами. Но Люкса просто изящно перепрыгивала через них, в то время как Грегор неловко за ней ковылял.
В самом центре стадиона было пустое пространство в виде круга. Там уже ждали три крысы.
Люкса вступила в круг, а Грегор остался за его пределами. Прилетела Аврора и приземлилась рядом с ним. Грегор заметил неподалеку папу и Лиззи. Марет, Перита, Йорк и Говард стояли вместе. Даже Нерисса собралась с силами и пришла на церемонию. Где-то в толпе тараканов Грегор увидел две курчавые головки и догадался, что Босоножка и Газард тоже решили побывать на этом событии.
Как только Люкса заняла свое место, разговоры на стадионе стихли. Если все еще нервничала — она это умело скрывала. Держалась Люкса с большим достоинством, а голос ее звучал твердо и уверенно:
— Приветствую вас всех. Мы собрались здесь, чтобы ознаменовать окончание ужасной кровопролитной войны. Я пришла, чтобы принять капитуляцию и обсудить ее условия. Грызуны, кто будет говорить от вашего имени?
Одна из крыс выступила было вперед, но в этот момент произошло нечто непредвиденное.
В одном из ходов, прорытых кротами, неожиданно зашевелился камень, он отвалился и укатился прочь, открывая проход. Весь стадион ахнул в тревоге — у всех слишком свежа была память о недавних атаках и боях. А затем на свет явилось весьма ободранное создание.
Его почти невозможно было узнать.
Половина шерсти и приличная часть кожи были начисто съедены плотоядными клещами, и на их месте зияли открытые раны. Одна из задних лап была перебита и безвольно волочилась по земле. На морде появился еще один диагональный шрам, который пересекался с уже имеющимся и образовывал крест. Но голос его невозможно было перепутать ни с каким другим.
— Я буду, — заявил Живоглот, вваливаясь в круг, — буду говорить от имени грызунов.
ГЛАВА 26
На стадионе воцарилась полнейшая тишина, которую прорезал восторженный вопль Лиззи:
— Живоглот! Живоглот!
Она выскочила из толпы и кинулась ему на шею:
— Я думала, ты умер!
— Я же говорил тебе — меня очень трудно убить. Для этого надо кое-что посолиднее, чем кучка жалких жучков, — ответил крыс.
— Но ведь нашли твой скелет! — воскликнула Лиззи.
— Это, видимо, был скелет Кливера. Я прикрывался его телом, пока было можно. А потом бросил его — и клещи на него накинулись, дав мне время скрыться. Времени было немного — но, как видишь, достаточно. Забавно, я всегда презирал Кливера, но сейчас, должен признать, испытываю к нему нечто вроде благодарности, — сказал Живоглот.
— А это? Откуда у тебя это? — Лиззи коснулась нового шрама на его морде.
— А, это? Ничего особенного. Крыса прихватила. Не сбивай меня, Лиззи, а то я забуду, зачем я здесь, — и он перевел взгляд на Люксу.
— И зачем же, Живоглот? — Голос Люксы звучал очень холодно. — Зачем ты здесь?
— Я же сказал тебе. Чтобы говорить от имени грызунов. Или, может, ты думала, что я стольким рисковал и столько лет провел в борьбе лишь для того, чтобы дать тебе возможность определять наше будущее? — последовал ответ.
Теперь все в толпе обрели дар речи и возбужденно обсуждали случившееся.
Большинство крыс считали Живоглота своим врагом. Он сражался на стороне людей и их союзников так давно и успешно, что все давно забыли о том, что он сам — крыса. И давно уверовали в его беззаветную преданность людям.
А это было большой ошибкой.
У Грегора сложилось впечатление, что все, что делал Живоглот, он делал ради этого момента. Возможно, он не ожидал, что ему придется иметь дело с Люксой. Возможно, он думал, что ему будут противостоять Викус или Соловет. Но вообще-то никакого значения не имело, кто будет ему противостоять — потому что он выступал от имени крыс.
Люкса возвысила голос, пытаясь перекричать взволнованный гул толпы:
— Это правда, грызуны? Он действительно будет говорить от вашего имени?
Крысы были так же изумлены появлением Живоглота, как и остальные. Они растерянно вертели головами, перешептывались, пытаясь прийти к единому мнению. А потом послышался громкий уверенный голос, который легко перекрыл остальные:
— Да. Я подтверждаю — он будет говорить от всех нас!
Из толпы выступили Коготок и ее дети. Если относительно Живоглота еще были сомнения, можно ли ему доверять, то Коготок доверять было можно. Ее выбрали тогда для участия в походе за лекарством от чумы, и это она теперь собирала крыс, готовых пойти против Мортоса. После ее заявления крысы сгрудились вокруг нее и стали призывать Живоглота выступить от их имени.
Грегор заметил, как дрогнули плечи Люксы. Делить послевоенное Подземье и решать, каким будет его будущее, было трудно само по себе. Но делать это с Живоглотом, который наверняка будет оспаривать каждое ее движение! Живоглот! Он был гораздо более сильным игроком, чем она, — и она это знала. Да и кто мог считать себя равным ему по уму и ловкости?
И как назло Нерисса вдруг закричала:
— О, Люкса! Ты видишь эти отметины у него на морде?!
Люкса взглянула.
— Это просто еще один шрам — у него их хватает, Нерисса.
— Нет, посмотри внимательно! Он в виде креста! Это знак, которым должен быть отмечен Миротворец! — не унималась Нерисса.
— У многих из нас есть шрамы в виде креста! — взревел Йорк из толпы.
— Вдумайтесь в эти слова!
И вся толпа затихла, слушая, как она читает строчки из стихотворения о миротворце из комнаты пророчеств:
На слабых ногах, на себя не похожий совсем,
Смерть обманув в сотый раз, он явится всем.
Тот, кто убит, похоронен, оплакан, — воскрес.
Линии две на лице образуют загадочный крест.
С миром придет неожиданный мира гонец.
Линии все пересечься должны наконец.
— Разве вы не видите? — взывала к ним Нерисса. — Это же описание Живоглота! Пропавший без вести, мертвый, ненавидимый многими, исчезнувший — но вернувшийся к жизни. И этот крест! Одну половину его он получил от людей, а вторую — от крыс. Две линии сходятся. Две линии шрама — и две линии жизни. Люкса и Живоглот. Да как же вы не видите?!
