В такси он уже по-хозяйски обнял Марину, и она не стала ломаться, восприняла это как должное. А когда нащупала у него под мышкой кобуру, то просто растаяла, как мед на солнце. Похоже, пистолет действовал на нее возбуждающе. Шалаев понял, что не прогадал, эта красотка просто тащилась от мужских штучек.
Во время поездки шофер такси несколько раз связывался с кем-то по мобильному телефону, говорил коротко, хмурыми рублеными фразами. До пассажиров ему не было никакого дела, и Шалаев смог хорошенько пообжиматься с Мариной. Но главное, конечно, было впереди.
Наконец подъехали к пятиэтажному дому старой постройки. Здесь Марина вдруг попросила Шалаева подождать в машине, пока она заберет ключи у подруги и договорится, когда квартиру нужно будет освободить.
– Вместе идти неудобно, – сказала она. – Но я мигом, не расстраивайся, котик!
Она и впрямь вернулась очень скоро и сказала, что все в порядке. Шалаев расплатился с таксистом, подхватил увесистый пакет со снедью и выпивкой и бодро двинулся вслед за Мариной, которая, не дожидаясь его, вошла в первый подъезд, быстро поднялась на второй этаж и отперла довольно замурзанную дверь квартиры номер шесть.
С первого взгляда Шалаев понял, что подружка живет бедновато. Даже запах в квартире стоял такой, что сводило зубы от тоски. Почему-то в его воображении возник образ этой подруги – старая дева лет тридцати пяти в очках и со вставными зубами, одетая в нелепое вязаное платье. От таких у мужиков развивается злокачественная импотенция.
Впрочем, Володя тут же выбросил все из головы, потому что Марина позвала его в комнату и попросила открыть шампанское.
– Мы времени не теряем, да? – выдавил он из пересохшего от волнения горла и, притянув девушку к себе, впился в ее сочные губы долгим поцелуем.
Она ответила на этот поцелуй, а потом слегка закатив глаза, капризно пролепетала:
– Хочу шампанского!
– А я тебя! – глупо ухмыляясь, заявил Шалаев, снова надвигаясь на Марину.
– Сначала шампанского! – упрямо повторила она. – Со вчерашнего вечера хочу шампанского, представляешь? Просто умопомрачение какое-то! С тобой такого не бывает?
– Со вчерашнего вечера тебя хочу! – хрипло повторил Шалаев. – Лучше всякого шампанского!
– Все будет! – многообещающе шепнула она, проводя пальчиком по его разгоряченным губам. – Ты мне сразу понравился. Сейчас настоящих мужиков раз-два и обчелся. А ты как раз настоящий!
От такого признания Володя вообще очумел и, подмигнув Марине, послушно отправился открывать шампанское. Предварительно он сбросил с широких плеч пиджак и повесил на спинку стула. Туда же демонстративно повесил кобуру, из которой торчала тяжелая ребристая рукоятка пистолета. Смотрелось не хуже, чем в боевике. Марина даже про шампанское забыла. Володя уже разливал шипящее вино по бокалам, как она вдруг обхватила его сзади за талию и, прижавшись к его спине упругой пылающей грудью, прошептала в самое ухо:
– Я хочу видеть тебя с пистолетом в руке! Скажи, как это бывает, когда ты стреляешь в человека – это страшно или просто волнительно? Что ты испытываешь в тот момент, когда стреляешь человеку в сердце? Ведь тебе приходилось убивать?
Глаза ее горели. Володя слегка смутился, потому что, по правде говоря, убивать ему до сих пор не доводилось. Все конфликты в фирме решались силой убеждения. По крайней мере, за то время, что он работал у Величко. Но раз уж он назвался военным, то глупо отступать и признаваться, что ни во что серьезнее мишеней не стрелял.
Володя вытащил из кобуры пистолет и, грозно щелкнув затвором, быстро прицелился в разные углы комнаты.
– Бывало всякое, – скромно сказал он. – В Чечне, например… Но я не люблю об этом…
– А ты умеешь, как в кино… – без перерыва спросила Марина. – Ну, когда падают через голову и стреляют? Умеешь?
Это Шалаев умел. На курсах подготовки этот элемент он разучивал с особенным удовольствием – реакция и физическая подготовка позволяли. Немного противно было валяться по чужому полу в чистой рубашке и наглаженных брюках, но порисоваться перед девчонками Володя любил. Он совершил несколько лихих кувырков, имитируя выстрелы по воображаемым врагам, и страшно удивился, когда Марина, вдруг потеряв к военному искусству всякий интерес, почти равнодушно предложила все-таки выпить.
Он поднялся, разочарованный, раскрасневшийся, и, сунув пистолет в кобуру, принялся молча заправлять в брюки выбившуюся рубашку. Марина нетерпеливо ждала его, уже сжимая в пальцах хрустальный бокал. Он взглянул на нее с некоторой обидой.
– Здорово у тебя получается, – сказала она и подняла бокал. – Ну, давай за нас!
Он взял свой бокал и поднес ко рту. Шампанское уже выдохлось, и вкус у него оказался какой-то противный. По правде сказать, Володя никогда особенно не любил этот несерьезный напиток. Однако Марина пила с явным удовольствием, и Володя за компанию осушил бокал. После выпитого во рту остался странный вкус, будто он наглотался пыли. Володя поморщился и заявил, что шампанское – полная чепуха и он больше пить не будет. Он тут же постарался намекнуть, что вообще ведет здоровый образ жизни и физически абсолютно полноценен. Марина ответила, что нисколько в этом не сомневается, и попросила подождать, пока она отлучится в ванную.
Странные переходы в ее желаниях Володю не слишком удивили. Ему почему-то вдруг стало все безразлично. Он почувствовал нарастающую с каждым мгновением усталость. В комнате как будто потемнело, а его тело, словно бочка с водой, все больше и больше наливалось усталостью. Голова начала кружиться так, словно он этого шампанского выпил целое ведро. Мерзкий вкус во рту усилился. Володю затошнило. Чтобы не упасть, он схватился за край стола – и едва смог поднять руки. И тут он наконец стал догадываться, что с ним происходит что-то неладное. Вот только никак не удавалось удержать путающиеся мысли. «Что за лажа? – тупо думал он. – С чего это я так опрофанился? Шампанское, ф-фу!.. Чего они туда намешали?.. А ведь точно – это она! Она намешала, сука! Кинула меня, как последнего лоха…»
Сообразив, что происходит, Володя медленно, как танк башню, повернул голову, чтобы проверить, на месте ли его пистолет. Пистолет был на месте, но его нужно было немедленно спрятать. С трудом поднявшись, Володя шагнул к стулу, на котором висела кобура, но тут колени его подогнулись, и он самым позорным образом упал на колени. Получилось очень шумно, и на этот шум в комнату заглянула Марина. Ее красивое лицо выглядело сейчас необыкновенно озабоченным. Володя уставился на нее мутными глазами и, болезненно перекосив рот, пробормотал:
– Су-ка… Ты меня отра…
Язык окончательно завяз у него во рту, а в глазах стало совсем темно, будто на голову накинули глухое покрывало. Шалаев уже не мог удержать сползающее вниз тело и с коротким стоном рухнул лицом в пол. Но никакой преграды при этом не почувствовал – он, не останавливаясь, летел в бездонную черную яму.
