– Это соратник Жанны д’Арк? – поинтересовался внимательно слушающий друга Гуров. – Герой осады Орлеана?
– Молодец, – одобрительно хмыкнул Станислав, – историю знаешь. Этот фрукт был к тому же маршалом Франции. Но прославился не этим, а тем, что в своем родовом гнездышке зверски замучил около полутысячи человек. Во славу Сатаны. За что и был сожжен на костре. Прототип Синей Бороды, совершенно жуткая личность, куда там маркизу де Саду! Культовый герой для упомянутых придурков ненормальных. Притон этот, насколько мне известно, функционирует до сей поры и даже филиалами на окраинах обзавелся. А тогда… Мог я закатать пяток гавриков обоего пола на весьма нехилые сроки, но… Профессиональная этика не позволила: это нанесло бы моральный ущерб нанимателю. На суде могли всплыть такие забавные подробности поведения его дочери, что папе после этого только в петлю лезть. Дочурку никто ведь на аркане в эту выгребную яму не тащил, и поначалу ей милые развлечения с перевернутыми распятиями, цепями, наручниками и плетками пришлись очень даже по вкусу. С официальными структурами я был тогда не связан, так что… Словом, спустили все на тормозах. Но появились у меня некоторые «знакомства» в этой препоганой среде. И сохранилась по сей день возможность прижать весьма серьезно самую «головку» этих шалунов. Есть такая особенность: в их кругу все и всех прекрасно знают. Если говорить не о «шестерках», а про что-то из себя представляющих людей. Добившихся положения в обществе, а их там немало.
– Даже так? – удивился Лев.
– Как ни жаль… Иначе эта шелупонь не поднялась бы. Почему, ты думаешь, городские власти не прихлопнут этот гнойник, почему играют в либерализм? Ведь подобные садо-мазо-сатанистские развлечения не для слабонервных, мягко выражаясь! Такие игры уже стоили жизни нескольким молодым придуркам. Скажу тебе откровенно – никакой жалости к ним я не испытываю. Потому что, по моему глубокому убеждению, не должна эта нечисть осквернять своим существованием Землю. И, заметь, каждый раз эти смерти, камуфлированные под самоубийства, сходили кому-то с рук! Даже если начиналось следствие и возбуждалось уголовное дело, то до суда не доходило ни разу. Однако у меня с той поры остались некоторые материалы… Даже их простое опубликование может очень больно прищемить хвосты отдельным мелким бесам с солидным общественным весом, извини за нечаянный каламбур. Но чтобы вытрясти из некоторых моих «крестников» какие-то сведения, – Крячко на секунду умолк, подбирая наиболее точное выражение, – мне нужно знать, о ком идет речь. Хотя бы приблизительно. Профессия, возраст, внешний вид… Склонности – в их поганом смысле. Ты понимаешь?
– Вполне. Но мало что пока могу тебе сказать. То, что наш фигурант связан со стройиндустрией, так это точно. А вот дальше… Увы, домыслы. Теперь ты послушай, как у меня беседа с председателем правления проходила.
Гуров кратко пересказал Станиславу содержание своего разговора с Белоедом.
– Вообще говоря, он мне понравился. Это хитрый, осторожный, слегка жуликоватый, однако… "добрый внутри" мужик. Но! Создалось у меня такое впечатление, – закончил Лев, – что Белоед от меня что-то скрыл. Скорее всего, две загадочных буквы "С.Х." ему о чем-то или о ком-то напоминают. Завтра попытаюсь его дожать. Поступим так: я утром съезжу на встречу с Татьяной Дубравцевой, а затем отправлюсь к Белоеду в офис. Есть надежда, что после этих двух разговоров ситуация немного прояснится. Возможно, появятся зацепки, с которыми тебе уже будет иметь смысл выходить на своих добрых знакомых из садистской тусовки. А ты, пока я разговорами заниматься буду, свяжешься с ребятами, которые расследуют убийство главбуха. Вот тебе их координаты. Если решишь, что имеет смысл это дело у них забрать, то смело выходи на Орлова. Есть между двумя этими убийствами связь, не может не быть!
– Не хотелось бы вешать себе на шею еще и это, – поморщился Крячко. – Конечно, как ты любишь выражаться, на каждого верблюда грузят столько, сколько он может унести, а спины у нас широкие, но…
– Я же ясно сказал: на твое усмотрение. Мне почему-то кажется, что, раскрыв одно из этих преступлений, мы автоматически раскроем и второе. По крайней мере, пусть они продублируют все оперативные материалы, акты экспертиз и прочее. Теперь далее. Когда закончишь с этим делом, выходи на ГУБЭП и управление Мосгортехнадзора. Выясни, кто конкретно ведет дело по обрушению в Бибиреве, и встреться с ними. Нам необходимы все материалы по этому делу.
– А нашими предположениями о том, что в Бибиреве, возможно, была предпринята диверсия, мне с ними поделиться?
– Почему нет? Поделись… Может быть, это заставит их взглянуть на дело под новым углом зрения! И обо всех несообразностях, замеченных Рашевским, тоже скажи. Били ведь не только по "Русскому зодчему", мне после беседы с Белоедом это стало совершенно ясно. И, знаешь, давай поменяем очередность твоих действий. Сначала, утром, – именно ГУБЭП, а потом со смертью бухгалтера разберешься. Пока я с Дубравцевой поговорю, у тебя уже наберется материал по Бибиреву, ты мне позвонишь и вкратце его изложишь. На вторую встречу с Белоедом я хочу явиться во всеоружии.
Приняв такое решение, полковник Гуров вторично за этот вечер ошибся! Не надо было Станиславу "делиться предположениями", потому что один из бригады, расследовавшей "Бибиревский инцидент", давно уже был подкуплен тем человеком, который этот инцидент организовал. И не только этот. Только вот откуда могли знать об этом Лев и Станислав?..
Глава 7
Белоеду снился залитый солнечным светом пляж, брызги морской воды, загорелые тела… Смех, шум, счастливые повизгивания детишек, монотонный рокот прибоя, звук ударов ладоней по волейбольному мячу, рокот лодочных моторов, гудки далеких кораблей.
Ему снилось, что солнце ласкает его, вытапливает холод, страх, тоскливую неуверенность и всю городскую отраву, которая скапливается в человеке за десятилетия жизни в бетонных коробках, рядами расставленных вдоль бесконечных ущелий улиц.
Но затем радостная картинка словно бы подернулась пеплом, и в его сон стали вливаться холодные струйки тревоги. Тревога перерастала в страх, в отчаянную панику кошмара. Солнце погасло. Морская волна вдруг плеснула карминной пеной. "А ведь это кровь, а не вода, – с ужасом понял Степан Владимирович. – Чья кровь? Валеры? Журналиста? Может быть, моя?" Пляж опустел, а песок, по которому шел Белоед, превратился в цемент. Чей-то злобный голос окликнул его. "Только не оборачиваться! – молнией сверкнуло в мозгу. – Надо спасаться, бежать!" Он медленно побежал вдоль кромки кровавого прибоя, с ужасом слыша за спиной тяжелый топот преследователей. Воздух сгустился, тормозя его неуклюжий бег, намокший, подплывший кровью цемент хватал за ноги. А сзади слышалось торжествующее улюлюканье и рев, точно его догоняла стая свирепых хищников. "Стой, сволочь! – слышал он. – От нас не уйдешь!" Степан Владимирович сделал мучительный последний рывок и окончательно застыл, не в силах более вырвать ноги из холодного цемента. Только дергался несуразно, словно попавшая на липучку муха. "Пришла пора обернуться, – подумал он, леденея от ужаса и безысходности, – я должен встретить их лицом к лицу!" И обернулся…
