– Слушай, ну это же беспредел! Начальник, что ты на нас так ополчился? – завздыхал крючконосый. – Лично тебе что мы плохого сделали?
– Мне? – свирепо прорычал Стас. – Вы или ваши сообщники дважды пытались убить моего лучшего друга, пытались похитить его жену. Это же ваши люди приезжали вчера вечером в гостиницу. «Новый век»? Это же ваши сегодня по всему городу преследовали моего друга с женой? Ну?!
– Наши, – неохотно признался лопоухий. – Ребят побили крепко. В гостинице какая-то бешеная девка, а в аэропорту – шоферня… Ладно, колемся. Только… нужны гарантии, что никто ничего не узнает. Мы из охранного агентства «Робин Гуд», его директор – бывший мент, Стрижанов Геннадий Алексеевич. Что тебя еще интересует?
– Глядя на вас, я бы скорее подумал, что ваша фирма зовется «Робин-Бобин», – усмехнулся Крячко. – Где Сиповицын и что с ним? Кто и куда увез Сопелова?
Посетовав на то, что они всего лишь рядовые «быки» и мало знают о выходящем за рамки их обязанностей, братки сообщили, будто слышали об убийстве Сиповицына, который был заподозрен в предательстве. За Сопеловым поехали «робингудовцы», но был ли приказ о его ликвидации, им неизвестно. Кроме того, парни признались, что их агентство занимается рэкетом, собирает дань со значительной части торговых точек – тех, что не принадлежат Кучапкину, – и промышленных предприятий. Чтобы взимание денег не выглядело явным грабежом, был образован липовый Фонд помощи жертвам криминала, куда ежемесячно перечислялись «добровольные» пожертвования. Не чуждо было «робингудовцам» и сутенерское ремесло. Агентство патронировало целую сеть подпольных борделей.
– Бедный Робин Гуд! – когда разговор был закончен, Стас покачал головой. – Сейчас, поди, в гробу ворочается – в каком же дерьме его имя утопили! Едем к гостинице «Звездной». На будущее договоримся так. Наш разговор записан мной на диктофон. Вот он. Это достаточная гарантия того, что вы не наделаете глупостей. Чтобы вас не подставить, перезваниваться и встречаться не будем. Если появится ценная информация, звоните по этому телефону. – Стас продиктовал телефон лихого водителя Михаила. – Под светофором встречаетесь в соседних рядах, вы ему как бы даете закурить – и разъехались. О возможных сюрпризах на сегодня-завтра что-нибудь слышали?
– Толком нет, но краем уха слышал разговор про «ходики» с пластитом, – выруливая на шоссе, сообщил лопоухий.
Остаток пути Стас ехал задумавшись. Мысль вызвать огонь на себя давала замечательные результаты, но, черт побери, какой ценой!
ГЛАВА 21
Когда Крячко вернулся в номер, Гуров разговаривал по телефону.
– Петр звонил, сказал, что Марию встретили и посадили на другой самолет. Куда она направилась, я спрашивать не стал – вдруг на телефоне чьи-то уши? Думаю, и он тоже этого опасался. Поблагодарил за гостинец. По голосу я понял, что он ему очень рад.
– Ну и замечательно! – заулыбался Стас. – Значит, сегодня будем спать спокойно. Надеюсь, что уж нас-то красть не придут.
Он начал было рассказ о своем милом общении с «робингудовскими» соглядатаями, но Гуров, приложив палец к губам, его остановил. Затем знаком показал, что им нужно выйти в коридор.
– Не хочу, чтобы ты заподозрил у меня манию преследования, но, наверное, теперь в номере обсуждать свои дела не стоит. «Жучка» в наше отсутствие поставить не проблема. А без специальной аппаратуры его, похоже, не найти.
– Встречная идея! – Стас восторженно рубанул кулаком. – Тогда, если считать, что у нас в комнате «жучок», предлагаю сие шпионское творение обратить против его же хозяев! Улавливаешь? Это же отличный канал для перекачки дезы. Мы как бы о нем даже не подозреваем и периодически обсуждаем нечто секретное. Естественно, абсолютно липовое. Пусть глотают.
– Ну, ладно, убедил, товарищ рационализатор, – рассмеялся Гуров. – Вас можно на секунду? – остановил он проходившую мимо горничную. – А нельзя ли завтра прислать в наш номер телефониста, чтобы он со связью разобрался? Что-то немного фонит во время разговора. Так-то ничего, но…
– Что вы говорите?! – удивилась та. – У нас буквально на следующий день, как вы уехали по районам, были телефонисты, проверяли всю связь, работу телефонных аппаратов. Но, если уж так нужно, мы пригласим их снова.
– А-а… – Гуров понимающе кивнул. – Ну, тогда не стоит. Хорошее улучшать – только портить.
– Ого! – тихо изумился Крячко, когда горничная удалилась. – Выходит, ты прав?! Мы ничего не трепанули лишнего за последние часы?
– Вроде нет. Но теперь – ухо востро!
Вернувшись в номер, Крячко как бы между делом поинтересовался:
– Лев, что планируешь на завтра?
– С утра поработаем в архиве. Надо собрать информацию обо всех группировках, причастных к хищениям золота. А с обеда возьмем в оборот Миляева. Надо выяснить, кто занимается исчезновением Сиповицына и как идет поиск. – Гуров старался говорить как можно естественнее, но при этом его почему-то постоянно разбирал смех.
Утром приятели отправились по обычному пешему маршруту в сторону УВД. Не обнаружив «хвоста», на полпути сели в трамвай и, окончательно убедившись в отсутствии соглядатаев, поехали каждый по своему адресу.
Пересев в маршрутку, Гуров отправился на улицу Победы, где в старинной трехэтажке проживал бывший начальник отдела областного УВД, уволенный, по официальной версии, за получение взятки. Найдя нужную квартиру, Гуров нажал кнопку звонка. Дверь открыл мужчина за пятьдесят в расстегнутой нараспашку рубашке с коротким рукавом. Узнав, кто к нему пожаловал, особого восторга не проявил. Скорее даже наоборот – он буквально источал недружелюбность.
– Ну и что, что вы из Москвы? Толку-то с вас? Когда меня ни за что с позором выкинули, я писал в Москву, и не раз. Хрен кто помог. Вот теперь я – кладовщик, а на моем месте сидит баран, который действительно взятки гребет лопатой. А компромата у меня никакого не было и нет. И больше ко мне не ходите! – повысив голос, выпалил он, затем почти шепотом, скороговоркой бросил, закрывая дверь: – В моем почтовом ящике в восемь вечера.
Стас тем временем, найдя высокий забор с железными воротами и проходной, рядом с которой висела табличка «Городской психоневрологический диспансер», еще раз внимательно огляделся. Ничего подозрительного поблизости не наблюдалось. Главный врач долго изучал его удостоверение и после некоторых колебаний все же дал свое «добро».
Бывший участковый оказался коренастым, широкоплечим крепышом с добродушным взглядом. Рассказать о себе он согласился с некоторой неохотой. По его словам, нервный срыв произошел из-за сына, который, как однажды обнаружилось, стал наркоманом. Его пытались лечить, но ничто не помогало. И тогда отчаявшийся отец, потеряв терпение, решил действовать сам. Как-то вечером он приковал сына наручниками к батарее отопления. Когда у того началась ломка, участковый долго старался не обращать внимания на его охи и стоны и, даже несмотря на уговоры жены, отпустить его отказался наотрез. Состояние парня, оказавшегося наркоманом со стажем, стремительно ухудшалось. Наступила кома, его еле откачали в «Скорой».
