После того как они с Дудкиным под покровом ночи покинули избушку бабы Клавы, прошло уже три дня, а дело ни на миллиметр не сдвинулось с мертвой точки. Журналист Виктор сначала обрадовался, увидев на пороге своей квартиры рыжую москвичку, на которую сразу положил глаз, но заметно скис, когда выяснилось, что в гости она явилась в сопровождении спутника. А уж узнав, что представляет из себя спутник, Виктор по-настоящему перепугался. Нет, прямо за дверь он их не выставил, но прятать в квартире не захотел ни под каким видом. Той же ночью он отвез их на собственных «Жигулях» за город, в местность, где располагались садовые участки, и предложил располагаться в крошечном, плохо оборудованном домике, утопавшем среди зелени неухоженных фруктовых деревьев. Участок достался Виктору в наследство, но работа на земле его нисколько не привлекала, и сад постепенно приходил в запустение.
Пообещав вернуться в самое ближайшее время, Виктор бросил их обоих на произвол судьбы и больше не показывался. Положение осложнялось еще и тем, что теперь Виктор был посвящен в их тайну. Как он использует свою осведомленность, предсказать было невозможно, и Глория поняла, что до сих пор безмерно преувеличивала достоинства своего нового знакомого – на самом деле он оказался не только циником, но и трусом. Весь вопрос заключался в том, хватит ли у него духу сообщить обо всем властям. Похоже было, что он никак не может решиться и на это, предпочтя как бы забыть о своих незваных гостях.
Глория понимала, что такое положение не может продолжаться вечно. Нужно было что-то делать, но главный виновник всех невзгод Дудкин, как нарочно, впал в мрачную апатию и часами валялся на продавленном диване, глядя в потолок и о чем-то мучительно размышляя. Его словно ничто уже не волновало, и Глорию это злило едва ли не больше, чем свинское поведение Виктора. Она еще раз убедилась в том, что современные мужчины – это выродившаяся ветвь человечества, от которой нет никакого проку. Коротая время наедине с Дудкиным, она иной раз хотела, чтобы он хоть как-то проявил свое мужское естество – попытался соблазнить, изнасиловать, пофлиртовать наконец. Но Дудкин не оправдал ее надежд. Собственно говоря, он на Глорию даже и не смотрел, погруженный в свои думы.
Он даже не предлагал ей добраться как-нибудь до города и позвонить в Москву, как они раньше договаривались. А сама Глория об этом не напоминала – из вредности. В конце концов нянька она, что ли, этому взрослому дяде? Пусть сам решает, что ему делать, да еще пусть хорошенько попросит, чтобы Глория согласилась оплачивать его переговоры. Из-за него она практически на мели. Похоже, выбираться отсюда придется автостопом – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Называется, взяла интервью! Хорошо хоть, если она вернется домой живой и здоровой. В журнале, видно, что-то чувствовали, когда ей, стажерке, давали это задание. Догадывались, что ни черта она здесь не выгадает. Ну, ничего, если даст бог вернуться в Москву, она все равно притащит в редакцию материал – опишет все, что здесь происходило, все до мельчайших подробностей, – и ей наплевать, если кто-то на нее после этого обидится.
Такое решение поддерживало боевой дух Глории, но унылый замкнутый вид Дудкина все равно доставал ее, выводил из себя. И наконец она не выдержала.
– Ну и что вы молчите? – разозлилась она, когда Дудкин пропустил мимо ушей ее первый вопрос. – Вы решили остаться навеки в этой дыре? Замечательная перспектива! Отшельник Дудкин в одинокой келье предается мыслям о вечном!.. В чужих обносках, питаясь консервами… Вам самому-то не тошно, гений современного кинематографа?
Дудкин наконец повернулся в ее сторону и хмуро посмотрел на Глорию. Он даже кое-что сказал.
– Заткнитесь, пожалуйста! – сказал он. – Чем упражняться в остроумии, лучше бы нашли способ связаться со своим необязательным другом. Долго мы еще будем тут торчать?
– Вот это мне нравится! – воскликнула Глория. – Меня же еще и выставили идиоткой! Между прочим, он мне такой же друг, как и вам, уважаемый Валентин Сергеевич! Если вы намекаете, что я с ним спала, то я с ним не спала – некогда было, да и не слишком хотелось. И вообще, за то, что я с вами вожусь, могли бы относиться ко мне с уважением. Без меня бы вы давно сидели в камере, и уголовники проигрывали бы вас в карты…
– Закройте наконец рот! – раздраженно перебил ее Дудкин и резко сел. Его грязные волосы стояли на затылке торчком. В старых джинсах и старой рубашке Виктора Дудкин сейчас был похож на заспанного огородника, а не на продюсера, затевающего крупноформатные проекты. – У вас воображение провинциалки! Есть обстоятельства, над которыми человек не властен.
– И это, конечно, ваши обстоятельства? – ехидно вставила Глория.
Дудкин ненавидящим взглядом посмотрел на нее и безнадежно откинулся на диван. Глория подождала еще несколько минут, но Дудкин больше ничего не сказал и даже не пошевелился, и она, вздохнув, опять включила телевизор. К счастью, электрический провод к домику не был обрезан, хотя за электричество Виктор не платил уже года полтора. Его телевизор был сомнительным развлечением, но это было все-таки лучше, чем молчащий Дудкин.
– Что вы скажете об убийстве, которое буквально всколыхнуло весь город? – вдруг прозвучало по телевизору, и Глория невольно напряглась, бросив тревожный взгляд на Дудкина. Голос был женский и звучал с характерными интонациями ведущего. Видимо, где-то в местной студии брали интервью у кого-то из милиции.
Дудкин зашевелился, привстал и недоверчиво уставился на мигающий экран. Видно там ничего не было, но Дудкин не отводил глаз.
– К сожалению, пока ничего конкретного сказать не могу, – ответил солидный мужской голос. – Ведется расследование, задействованы все силы и средства. Мы круглосуточно наблюдаем за автовокзалом, посты ГАИ проверяют каждую машину, выезжающую из города. По нашим сведениям, преступник до сих пор находится в городе. Но он затаился и вряд ли представляет сейчас какую-то опасность. Могу только пообещать, что этот подонок не избежит справедливого возмездия. Мы приложим все наши силы, чтобы найти этого человека.
– Надо понимать, что вы хорошо знаете, кого следует искать? – не отставала ведущая. – Ходят слухи, будто этот человек – приезжий. Что вы скажете по этому поводу?
– Да, вы правы, – не слишком охотно сказал мужской голос. – Действительно, это приезжий, по некоторым данным, москвич. Прежде чем совершить это зверское преступление, он останавливался в нашей гостинице. Сотрудники гостиницы помогли нам составить его словесный портрет, очень, как говорят, похожий, кстати. Этим портретом мы и руководствуемся в работе. Кроме того, нам известно, в какой одежде был этот человек, в нашем распоряжении имеются отпечатки его пальцев. Деться ему некуда, уверяю вас. Рано или поздно мы его достанем.
– И все-таки, не могли бы вы сообщить его имя?
После этого вопроса наступила короткая пауза, а потом мужчина совсем уже скучным голосом ответил:
– К сожалению, имени его мы не знаем. Настоящего имени, я имею в виду. Он зарегистрировался в гостинице под чужим именем, а портье не проявил достаточной бдительности, не стал проверять документы. В результате мы имеем, что имеем. На имя мы сейчас не ориентируемся, но это для нас и не так важно. Когда на преступника наденут наручники, вся информация о нем станет доступной широкой общественности.
