– Лев Иванович, можно вас задержать на минуточку? – осторожно поинтересовался Соболев.
– Извините, Дмитрий Николаевич, я очень спешу, – ответил сыщик. – Впрочем, если вам нужна всего минута, я готов вас выслушать, пока будем спускаться к дежурке.
– Лев Иванович, я понимаю, что у вас есть все основания не питать ко мне добрых чувств… – начал было Соболев, но сыщик перебил его:
– Не разбегайтесь, прыгайте. В смысле, не надо предисловий, – проговорил Гуров. – Вам что-то от меня нужно?
– Нет, – было видно, что следователь пытается пересилить себя. – Просто я хотел бы извиниться перед вами за то, что сегодня был излишне резок.
– Вы не обязаны этого делать, – вновь перебил Соболева Гуров. – Вы просто выполняете свою работу, и над вами тоже, а может быть, и в первую очередь, довлеет результат.
– Вот именно, результат, – следователь схватился за эту фразу, словно утопающий за соломинку. – Как часто мы от него зависим! Вот вы все, я знаю, считаете меня сухарем и буквоедом, но я просто пытаюсь выжить. Вы не представляете, какие волки сидят в прокурорских кабинетах!
– Представляю. Может быть, даже лучше, чем вы, – отрезал сыщик, останавливаясь посреди коридора. – Вот только выживать можно разными способами. И последнее. Ваши извинения принимаются, хотя в них и не было необходимости, но избавьте меня, пожалуйста, от исповедей. Это не мой курятник! И если у вас все, позвольте мне откланяться.
Резко развернувшись, сыщик пошел прочь от Соболева, чувствуя, что тот как-то униженно смотрит ему вслед. На секунду Гурову стало жалко молодого следователя, не сумевшего еще найти тот шаткий баланс между панибратством и полным отчуждением, который (и только он один!) дает возможность нормально работать в органах, но испытывал он это чувство недолго. Гуров просто не мог позволить себе утешать всех, кому вздумается плакаться ему в жилетку. Если он займется этим, то превратится из опера в мать Терезу и поставит на себе крест как на милиционере.
Выбросив из головы мысли о Соболеве, Гуров спустился вниз и дождался около кабинета дежурного, пока появится капитан Веселов. Оттащив Александра в сторону, сыщик спросил, сделал ли капитан то, о чем он просил его утром. Веселов кивнул и сказал, что, не застав Гурова в кабинете, оставил отчет на столе у Верочки. Сыщик также кивнул и, поблагодарив Александра, снова попросил о помощи и сжато объяснил тому, что от него требуется.
Уговаривать Веселова не пришлось. Капитан с первых дней своей службы в главке смотрел на Гурова как на господа бога, разве что не молился, и любую совместную работу считал бесплатным уроком, даваемым лучшим в Москве оперативником. Поэтому, заверив Гурова, что сам найдет двоих-троих надежных ребят, Веселов отказался от намерения уехать домой и помчался наверх исполнять свое обещание. А сам Гуров вернулся в приемную генерала.
– Верочка, капитан Веселов мне тут документы оставил? – поинтересовался он. Секретарша Орлова, уже собиравшаяся уходить, обернулась.
– Ой, Лев Иванович, а я думала, что вы уже домой уехали, – удивленно проговорила она. – Вам какой-то мужчина звонил, а я сказала, что вас уже нет.
– Он представился? – насторожился сыщик.
– Да, – кивнула головой секретарша и оторвала от записной книжки листок, протянула его Гурову. – Владимир Мыльников. Он и телефон свой оставил. Просил вас позвонить, как только сможете. Говорил, что кое-что вспомнил. Это важно?
– Может быть, – кивнул головой сыщик, рассматривая номер телефона телохранителя Анны Ширяевой. – Спасибо за информацию, Верочка. Так где то, что Веселов мне оставил?
Секретарша генерала протянула Гурову картонную папку с несколькими листами бумаги.
– Вот. Больше ничего. Саша просил вам передать ее, как только я вас увижу.
– Спасибо, – еще раз поблагодарил девушку Гуров и, простившись, вышел из приемной.
По дороге в кабинет сыщик раздумывал над странным звонком Мыльникова. Даже несмотря на излишнюю разговорчивость этого телохранителя, Гуров никак не рассчитывал на то, что он выкажет такое горячее желание сотрудничать с милицией и начнет звонить Гурову по любому поводу. И все же поговорить с Мыльниковым следовало. Что сыщик и сделал, придя к себе в кабинет.
– Это полковник Гуров, – представился он, едва услышав в трубке голос Мыльникова. – Вы что-то хотели мне сообщить?
– Да. Только ваша секретарша сказала, что вас уже нет на работе, – ответил телохранитель.
– Ну, во-первых, секретарша не моя. Если меня нет в кабинете, на Верочку вас переключают только потому, что мой непосредственный начальник позволил ей принимать для меня информацию. А во-вторых, давайте перейдем к делу, – сухо ответил сыщик, не испытывавший особых симпатий к Мыльникову. – Что у вас есть для меня?
– Я о той ссоре, что произошла между Ширяевыми в день их пропажи, – ответил телохранитель. Видимо, он ожидал какой-то реакции Гурова на эти слова, потому и замолчал. Не дождавшись, продолжил: – Я еще раз перебрал в уме все, о чем они говорили, и вспомнил, что в связи с той встречей, из-за которой поменялись планы, упоминался Трофимов, управляющий одного из…
– Я знаю, кто это, – перебил телохранителя Гуров. – Что про него говорили?
– Ну-у, – несколько разочарованно протянул Мыльников. – Виктор Эдуардович сказал, что ему еще нужно будет заехать за Трофимовым, а Анна Владимировна спросила, что еще этому «старому пердуну» от ее мужа нужно. Или что-то в этом роде.
– Понятно. Это все? – Услышав о Трофимове, сыщик почти не удивился, поэтому скрывать свои эмоции от телохранителя ему и не потребовалось.
– Да. Вроде все, – ответил Мыльников.
– Спасибо за информацию. Вспомните что-нибудь еще, звоните, – и Гуров повесил трубку, взявшись за отчет Веселова.
Хотя сыщик и не верил в то, что Трофимов был причастен к пропаже Ширяева, такую возможность он никогда не отвергал. Поэтому и не особо удивился тому, что сообщил ему Мыльников. Хоть это и казалось маловероятным, но Трофимов мог быть связан с «крышей» своего босса, и как следствие этого, Гуров ожидал увидеть в отчете Веселова железное, непробиваемое алиби управляющего магазином на то время, когда пропал Ширяев.
Вчитываясь в отчет Веселова, Гуров скрупулезно сверял его с той информацией, что имелась у него самого. Весь день был в магазине… Перед закрытием встречался с Анной Ширяевой и что-то ей передавал… Затем ужинал в ресторане с несколькими известными в деловом мире столицы людьми… К десяти вернулся домой… И вот тут сыщик удивился по-настоящему. Трофимов утверждал, что больше из дома не выходил. Его сожительница эту информацию подтверждала, но сразу несколько соседей управляющего видели, как он спускался вниз из своей квартиры примерно около одиннадцати часов. Соседи как раз сцепились друг с другом на лестничной площадке из-за того, что одни затопили квартиру других, и оба, увидев Трофимова, обратились к нему за помощью как к члену жилищного комитета.
