— Ирина! А я уже хотел звонить твоему Платонову или как там его… — Володька поморщился.
— У тебя же нет его номера телефона, — вздохнула я.
— И правда, — расстроенно согласился он. — Но ведь я же просил тебя не задерживаться! — Володька потащил меня в кухню. — Ты же, наверное, совершенно голодная. — Он так трогательно покачал своей черноволосой головой, что мне невольно захотелось его поцеловать. — Ну, рассказывай! — потребовал Володька, пододвинув ко мне тарелку с супом. И с каких это пор Лебедев научился так восхитительно готовить? — Мама приходила, — объяснил муж, — кстати, передавала тебе привет, — добавил он.
— Я, кажется, знаю, кто убийца, — начала я, зачерпнув ложку супа.
Глава 11
В среду с утра меня разбудил телефонный звонок.
— Ни днем, ни ночью покоя нет, — простонал Володька, поворачиваясь на другой бок. Он стянул с меня одеяло и добавил, что ему сегодня в университет к третьей паре. Через секунду муж снова мирно посапывал, словно дитя, я же белой завистью завидовала его нервной системе.
Телефон продолжал звонить, я набросила голубой пеньюар и отправилась снимать трубку.
— Алло, — пробормотала я сонным голосом, — Ирина Лебедева у телефона.
— Ирка! Платонов звонил, — бодрым голосом сообщил мне Валерка Гурьев. Он вообще в соответствии со своими биоритмами был, судя по всему, «жаворонком», тогда как я, в отличие от него, являлась типичной «совой». Вставание в такую рань было для меня всегда равносильно адским мукам. Однако это известие заставило меня проснуться.
— Что он сказал? — заволновалась я. — Гантель нашли? Отпечатки пальцев на ней Нефедова? Кровь?
— Квартиру инструктора обыскали этой же ночью, — ответил Гурьев, — но…
— Что-то я не слышу энтузиазма, — разочарованно проговорила я.
— Никакой гантели там не нашли, — констатировал Валерий, и Платонов теперь жутко злой на тебя, да и на меня тоже! Если бы ты знала, чего ему стоило добиться у прокурора разрешения на обыск, да еще в такой минимальный срок!
— Представляю! — вздохнула я. — Значит, Нефедов что-то почувствовал и успел ее перепрятать!
— Если она вам не привиделась! — хихикнул Гурьев.
— Знаешь же, что не привиделась… Остряк! — Я разозлилась и бросила трубку.
Не прошло и минуты, как телефон зазвонил снова.
— Валерка! Ты… Я…
— Ирина Анатольевна? — осведомился голос, показавшийся мне знакомым.
— Да, — удивленно ответила я, — Ирина Лебедева.
Володька все-таки окончательно проснулся и встал с постели. Он выполз из спальни и с кислой физиономией поплелся в ванную.
— Выспался, называется, — пробурчал он себе под нос.
— Ирина, вы меня не узнаете? — Я ушам своим не верила. — С вами говорит Игорь Викторович Рокотов…
— В самом деле? — Я по-прежнему продолжала считать, что меня кто-то разыгрывает. Рокотов оказался таким неприступным адвокатом, что я даже перестала надеяться на встречу с ним когда-нибудь. А уж чтобы он первым позвонил… Это уж и вовсе из мира ненаучной фантастики!
— Ирина, нам надо с вами переговорить, — заметил он. — И, при этом, немедленно!
— Вы уже вернулись? — осведомилась я.
— Откуда? — недоуменно поинтересовался Рокотов.
— Из командировки, — сухо ответила я.
— Ах да, — смутился он. — Совсем вылетело из головы! Нам надо обсудить кое-какие вопросы…
— Действительно, надо, — не стала я возражать. У меня почему-то появилась идея фикс, что Игорь Викторович должен узнать про сына. — И где же мы с вами встретимся? — осведомилась я.
— Кафе в клубе «Парадиз» вас устроит? — поинтересовался Рокотов. — В десять утра?
— Вполне, — согласилась я.
* * *
— Ирина, тебя Кошелев разыскивает, — сообщил мне Павел, испуганно вращая глазами. Я с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться, до того он уморительно выглядел!
— Да, Женя что-то нервничает, — подтвердила Галина Сергеевна. — Я ему сказала, что подготовка к новой программе в самом разгаре, но он почему-то срочно хочет тебя увидеть, — режиссер развела руками.
Сегодня Галина Сергеевна выглядела особенно хорошо, и глаза у нее блестели как-то необычно. Я заподозрила, что у нашей Моршаковой появился поклонник.
Галина Сергеевна вышла, и Лера с заговорщическим видом сообщила мне, что у нашего режиссера вчера было свидание с каким-то таинственным адвокатом, который даже прислал ей на телевидение цветы.
— Надо же! — удивилась я. — Какое совпадение! У меня сегодня тоже свидание с адвокатом!
— Что?! — ахнула Лера.
— Шутка, — успокоила ее я и отправилась разбираться с Кошелевым, в глубине души уповая на то, что газета в эти дни не напечатала никакой провокационной статьи!
— Лебедева! Я должен с тобой серьезно поговорить! — Нахмуренные брови шефа, сведенные у самой переносицы, не предвещали ничего хорошего.
— А что случилось? — невинно осведомилась я.
— Ирина, не строй мне глазки! — Евгений Иванович в упор уставился на меня.
— О чем это вы? — изобразила я оскорбленное достоинство.
— О том, что тебя практически не видно на студии! — возмущался шеф. — Если программа не выйдет… — проговорил он угрожающе. — Мало того, что эти статьи… — Евгений Иванович уронил на пол ручку и полез под стол ее поднимать. Выглядел он очень комично.
— Но ведь статей больше не было! — воскликнула я.
— Но и Малахова все еще в тюрьме, — парировал Евгений Иванович.
— Мы работаем, — развела я руками.
— Не над тем работаете! — Евгений Иванович с взъерошенными волосами наконец появился из-под стола. — Мне, между прочим, опять звонил Платонов, — заметил он, — жаловался, что вы ему работать мешаете…
Ах, вот откуда ветер дует!
— Мы больше не будем, — пообещала я, но тут же подумала: «Как же! Если все пустить на самотек и оставить это дело под личную ответственность Андрея Николаевича, то мою программу и правда закроют!»
— Ну, хорошо, работайте, — с миром отпустил меня Кошелев.
Вернувшись в двадцать четвертую комнату, я позвонила Галине Дмитриевне с мобильника. На телефоне «висел» кто-то из соседнего кабинета.
— Здравствуйте! Это Ирина Лебедева, — представилась я. — Вы не могли бы пригласить к телефону Алексея?
— Что-то случилось? — встревожилась приемная мать.
— Нет, не волнуйтесь, — успокоила я ее. — Мне просто надо с ним посоветоваться, — объяснила я.
— Сейчас позову, — нехотя пообещала Галина Дмитриевна. — Он в ванной, — по-моему, она уже не раз пожалела о нашем знакомстве, но дело зашло слишком далеко, чтобы можно было что-нибудь предпринять. Да и Алеша, как мне казалось, относился ко мне с симпатией.
