Мы подошли близко к ее столу, и, поздоровавшись, я спросила, можно ли поговорить с господином Чубатым. Секретарша, не отвечая, некоторое время в недоумении приоткрыв рот, рассматривала нас, потом вдруг воскликнула:
— Ой! Да ведь вы Ирина Лебедева? С телевидения?
Я подтвердила, что она самая и есть.
— Здорово! — сказала секретарша. Голос у нее был низкий, грудной и от курения чуть сиплый. — А Петра Мироновича сейчас нет, — добавила она, продолжая нас рассматривать, — он в мастерских. Вы присаживайтесь, подождите, он через полчаса подойдет.
Мы уселись на ближайшие к столу секретарши стулья, и я принялась мучительно соображать, пытаясь придумать вопрос, с которого было бы уместно начать разговор с этим человеком, но табачный дым ужасно мешал мне, от него першило в горле и путались мысли. Секретарша, видимо заметив, что от дыма я морщусь, сунула сигарету в пепельницу, где та и погасла. Но воздух от этого в холле чище не стал.
— Ничего, сейчас здесь проветрится, — успокоила секретарша, глядя на нас по-прежнему с нескрываемым любопытством. — А вы нас снимать собираетесь, а? — спросила она наконец.
— Да, собираемся! — честно соврала я. А что еще я должна была сказать? Что пришли разнюхать, как лучше посадить в тюрьму ее начальника?
— Здорово! — сказала секретарша. — Нашего пахана, да?
При слове «пахан» я вздрогнула, но постаралась не показать своего удивления.
— Ну, мы еще только подыскиваем кандидатуру для нашей программы. — Это Валера Гурьев бросился мне на помощь. Тут и мне в голову начали приходить кое-какие идеи.
— Мы хотим сделать программу с участием секретарши, — продолжала я бодро и весело врать. — Хотим, чтобы она рассказала нам про свой повседневный труд, про особенности своих взаимоотношений с начальником…
— Особенности? — Секретарша ухмыльнулась. — Вы что, не знаете, какие бывают особенности в отношениях начальника с секретаршей?
— А что, у вас есть эти особенности в отношениях? — спросил Гурьев.
— Были! — И секретарша не без горького сарказма рассмеялась. — Сейчас нет, никаких особенностей…
— Поссорились? — участливо спросила я.
— Да бог с вами! — Она криво усмехнулась. — Разве ж я могу с ним поссориться? Я человек подневольный… Новый роман у него: он у нас как поэт — то и дело влюбляется…
Она скорчила гримасу горечи и досады, потянулась было за новой сигаретой, но, вспомнив, что я не курю, сунула пачку обратно.
— А вы ее видели? — спросила я.
— Его новую-то? Появлялась здесь… — Секретарша криво усмехнулась. — Такая мымра, и чего он только в ней нашел?..
— Любовь, наверное, — предположил Валера.
— Да, любовь! — Секретарша захохотала. — Про любовь он, между прочим, всем своим бабам говорил, и мне тоже… Но вы знаете, — тут она доверительно понизила голос, — похоже, на этот раз его серьезно зацепило. Он даже жениться собирается!
И женщина захохотала, в восторге запрокидывая голову назад, а я вежливо улыбнулась в ответ на ее смех, хотя на душе у меня было как-то жутко.
— Говорят, он даже ради нее на мокрое дело пошел, представляете? — продолжала она с таинственным видом. — Мужа этой дамочки прикончил, теперь сам на ней жениться собирается. Будто попросту развестись нельзя! — Она снова рассмеялась, обнажив крупные, желтые от табака зубы. Потом вдруг осеклась, посмотрела на нас с тревогой:
— Ой, ребята, вы только не болтайте никому про это, ладно? А то пахан узнает, что я тут растрепалась, он меня уроет! Вы хоть не из милиции сюда пришли?
«Мы еще хуже, чем милиция», — хотелось мне сказать, но я промолчала и вместо этого спросила:
— А Чубатый — это настоящая фамилия или кличка вашего шефа?
Секретарша рассмеялась.
— Похоже, что фамилия, — сказала она. — Паспорт его я своими глазами видела. Да какой он, к черту, чубатый? Он лысый, как Ленин… И такой же злой!
— Он злой?
— Ну, не то чтобы патологический садист, — пояснила она, — просто человеческую жизнь ни во что не ставит. Не свою жизнь, конечно, — чужую… За свою шкуру он ой как трясется!
— Бережет себя?
— Как зеницу ока! — Секретарша криво усмехнулась. — Но других ради своих планов жалеть не станет.
Чуть кто против него — сразу в расход!
— И много он человеческих душ загубил? — спросила я как можно беспечнее, хотя у меня голова шла кругом от этой болтовни секретарши.
— Достаточно! — Та усмехнулась. — Последнее время он присмирел, конечно, последнее время с этим построже стало. Сейчас и прокуратура, и менты зашевелились немного, слава богу… А раньше — чуть ли не каждые полгода. То и дело братва собиралась — вон в том кабинете. — И она кивнула на дверь за своей спиной. — Обсуждали, как очередного убирать будут.
— И вы присутствовали?
— Ну, они ж то пива, то кофе попросят. Зайдешь, выйдешь — я у них своя считаюсь, они меня не стесняются.
— А банда большая?
— Пятеро, — ответила секретарша. — Вместе с паханом. Они все тут же, в мастерских, работают. Кроме Бородавки — этот у него в особняке привратником…
Я ни одного мгновения не сомневалась, кто такой Бородавка.
— Раньше им проще было, — сказала секретарша задумчиво, точно вспоминала что-то очень задушевное. Она все-таки вытащила сигарету и закурила ее, в горле у меня запершило, но я и виду не подала. — Раньше они все по-быстрому решали: ты стоишь здесь, ты там подъезжаешь сзади… Все ясно. Назавтра слышишь по радио: новое заказное убийство, заказчики, исполнители неизвестны… Да, теперь им труднее стало. В этот раз они два месяца сидели, головы ломали, как им лучше этого мужа новой его любовницы грохнуть. Поначалу она сама с ними тоже сидела, мозговала…
— Анжелка? — в изумлении воскликнула я. — Неужели это она все придумала!
Секретарша уставилась на меня подозрительно.
— Вы что, знакомы? — спросила она настороженно.
— Ну да… Собственно, это она мне к вам зайти посоветовала, — нашлась наконец я. — Мы с ней давние подруги, еще по университету.
— А, понятно. — Секретарша удовлетворенно кивнула. — Она вообще-то баба умная, изобретательная. Знаете, что она на этот раз придумала? — И, понизив голос, глядя на нас плутовскими глазами, открыла тайну:
— Они в этот раз Бородавку к вам на телевидение устроили, внедрили, как они выразились, представляете? Только чтобы это дело провернуть. Тоже мне разведчики хреновы!
Она захохотала, табачный дым потек у нее из ноздрей и рта мелкими частыми порциями, как из трубы паровоза на полном ходу. «Как она не закашляется при этом?» думала я, с любопытством и почти уважительно глядя на секретаршу.
— Вы его, кстати, там не встречали? — поинтересовалась она, просмеявшись.
