— Мне тоже нужно, — согласилась я. — Ты что-нибудь узнал?
— Больше, чем мог, но меньше, чем хотел.
— Так выкладывай! — потребовала я.
— По телефону неудобно, — замялся Валерка. — Лучше встретиться.
— Валера, я не могу. У меня белье стирается, и телятина для обеда маринуется.
— Ну так приглашай! — оживился Гурьев.
— Да? А твоя информация стоит того?
— Будь уверена, стоит.
— Тогда подъезжай, но только поскорее.
— Я не понял, зачем? Ты телятину маринуешь или меня собралась подвергнуть этому процессу, пока будешь готовить? Я же умру, вдыхая всяческие кухонные запахи.
— Балбес! Нам нужно все обсудить, пока Володьки нет, незачем его волновать. А если не хочешь нюхать — захвати с собой противогаз!
— Язва ты, Ирина, — посетовал Гурьев. — Ладно, сейчас буду. Чего только я ради тебя не делаю!
— Ничего ты ради меня не делаешь, ты себя от язвы желудка страхуешь.
Я повесила трубку, чтобы наш милый диалог не затянулся до второго пришествия, и вернулась к пылесосу. Уборку я закончила одновременно с приходом Валерки.
— Ну, привет тебе, хозяйка, — Гурьев отвесил мне шутовской поклон. — Чем потчевать будешь?
— Байками, — в том же духе откликнулась я.
— Некалорийная это пища, вот что я тебе скажу.
— Валерка, хватит изощряться в остроумии, — взмолилась я. — Если ты и в самом деле настолько голоден, как стремишься показать, то я тебе чаю заварю и бутерброд сделаю. Только начни наконец рассказывать!
— Уговорила. Ставь чайник. Значит, так. Узнать мне удалось следующее. Директор ипподрома на самом деле ничего не решает…
— И все? — я разочарованно обернулась к Валерке. — Это я уже и без тебя знаю.
— Да? А может, ты еще знаешь, кто там всем заправляет? — ехидно осведомился Гурьев.
— Представь себе, — подтвердила я, но потом поправилась: — Ну, не то чтобы знаю, но подозреваю с большой долей вероятности.
— Вот даже как… — протянул Валера, откусывая бутерброд. — А поточнее?
Мне ничего не оставалось делать, как пересказать ему все, что нам сообщила Лена, а заодно и мои личные соображения по поводу Анны.
— Очень интересно… А ты растешь, — уважительно прокомментировал Валерка. — Столько всего узнала и умудрилась сама не подставиться.
Я расцвела от его похвалы, ведь такое случалось на моей памяти чуть ли не в первый раз. Гурьев дожевал бутерброд, разочарованно покрутил носом и просительно уставился на меня:
— Ириша, а когда ты телятинку готовить начнешь?
— Валерка! — я задохнулась от возмущения. — Ну ты и проглот! Имей терпение. И вообще, где обещанные новости?
— А новости все…
— Что?! Это что же получается?.. Я тебе выложила на блюдечке с голубой каемочкой всю информацию, накормила, напоила, и все за здорово живешь?
— Меркантильная ты женщина, Ирина, — вздохнул Гурьев. — Приучайся ценить роскошь человеческого общения.
— Ну ты и наглец!
Я кипела от негодования. Надо же, обвел меня вокруг пальца, как последнюю идиотку. Мне страшно хотелось огреть Валерку чем-нибудь по голове, только воспитание не позволяло реализовать это желание. Кое-как справившись с бушевавшими эмоциями, я заговорила:
— Валера, ты недоговариваешь и темнишь. Ведь и козе понятно, что ты не стал бы звонить мне в выходной, если бы что-то не узнал. И только не надо заливать про то, что ты соскучился по мне лично или по моей стряпне, все равно я в это не поверю. Я еще могу согласиться с тем, что ты каким-то образом пронюхал о том, что у нас была Лена, и решил выведать у меня новости. Но и это маловероятно. Так что прекрати ломаться и выкладывай. Иначе ты мне больше не друг.
— Ирина, Ирина, — покачал головой Валерка, — ну ты же умная женщина, ну зачем тебе все это надо, а? Занимайся своими девичьими телепосиделками, обеды мужу вари… Не лезь ты в эти дела. Вдруг с тобой что-то случится? Как я тогда Володьке в глаза смотреть буду?
Так-так-так, похоже, он и в самом деле нарыл что-то интересненькое, теперь я с него с живого не слезу.
— Валерочка, солнышко, — сладко пропела я. — Ты хорошо взвесил последствия своего молчания? Тебе не кажется, что взаимовыгодное сотрудничество гораздо выгоднее открытой конфронтации?
— О женщины, имя вам — вероломство, — процитировал классика Гурьев, вульгарно воздев руки к потолку, как какой-нибудь пророк местного масштаба. — Шантажистка ты, Ирина.
— Так ты будешь говорить?
— Куда от тебя деваться, — сдался Валерка. — Значит, так: ипподром курирует один из депутатов Госдумы, который на этом деле сделал себе небольшой политический капиталец. Ну сама понимаешь — поднимем российское конезаводство… и так далее, прямо по тексту. Спонсоры у него все в одной завязке, деньги там крутятся немалые. Жаль, что сейчас не сезон, многого не узнаешь. Я ведь давно взял бега на заметку, да все некогда было, а сейчас, сама понимаешь, тишь да гладь.
— А как же московский конкурс? — спросила я.
— Что-то там затевается, — признался Валерка. — Но я пока не успел связаться с тамошним приятелем, он только к среде вернется. А насчет того, что всем этим делом дамочка заправляет, это верно. Вот только кто, пока неясно.
— А наша Анна тебе на эту роль не глянулась?
— Да как тебе сказать, — протянул он. — Вот так сразу я не могу сказать ни да ни нет. Поведай-ка ты мне ее паспортные данные, а я навещу одного человечка, пили мы с ним вместе в одна тысяча девятьсот… Впрочем, это неважно.
— Дай слово, что больше не будешь утаивать от меня информацию, — потребовала я. — А то ничего не скажу и остальным запрещу с тобой на эту тему общаться.
— Грозна, мать, грозна, — покачал головой Валера. — Чтоб мне одними гамбургерами всю жизнь питаться! — торжественно поклялся он, подняв правую руку.
— Ладно, верю, записывай: Анна Алексеевна Колесникова, сорок один год, проживает на Лермонтова три, квартира шестьдесят восемь.
— Запомнил. В понедельник попробую выяснить, чем эта престарелая мадемуазель дышит.
— А вот насчет престарелой ты загнул, — слегка обиделась я за Анну. — Выглядит она так, как любой тридцатилетней и не снилось.
— Даже так? Тогда тем более это все подозрительно.
— А почему?
— Ирина, будто ты сама не знаешь, каких денег стоят все эти салоны, солярии, массажи… Впрочем, ты пока еще и без них непростительно хороша.
— Да ну тебя, Валерка, — отмахнулась я. — Комплименты оставь для кого-нибудь другого, а насчет салонов Анна все отрицает. Говорит, что всего добилась собственными методиками.
— Это все сказки. Скорее всего, твоя Анна не хочет светить места, где бывает.
