— А вы знаете, кто он?
— Ну вот что, говорите, кто вы такие и что вам нужно, и
проваливайте! — рассердилась красавица. — А моя личная жизнь никого
не касается, и уж тем более вас! Откуда вы вообще взялись?
Ее тон очень не понравился Петьке.
— Ну что ж, вы, наверное, правы… Мы так сумбурно
начали, но это потому, что вы… очень красивая! — И Петька улыбнулся одной
из самых своих обаятельных улыбок.
Красавица смягчилась.
— Хорошо, говорите. Какая помощь вам нужна.
Петька на мгновение запнулся, а потом выпалил:
— Нужно, чтобы вы достали для нас одну дискету!
— Дискету? — поразилась она. — Какую дискету,
откуда? Я, по-моему, вообще никогда не держала в руках дискету. И очень смутно
знаю, что это такое… А вы ничего не путаете? Я же актриса…
— Эту дискету Владимир Михайлович Воскресенский выкрал
у одного талантливого изобретателя…
— Что? Что ты такое несешь! Что значит «выкрал»? —
возмутилась Марина. — Бред какой-то!
— Это не бред. Владимир Михайлович долго шантажировал
этого человека, грозил его сыну, жене… чтобы завладеть его изобретением. В этом
и состоит его основной бизнес — он патентует на свое имя чужие изобретения и
продает их за большие деньги.
Марина побледнела.
— С чего вы это взяли? — тихо спросила она.
— Мы… дружим с этим изобретателем, — заявил
Хованский. — Он успел спрятать сына, а жену его взяли в заложницы, вернее,
ее посадили под домашний арест, стерегли днем и ночью и еще искали документы на
изобретение, и нашли дискету, которая сейчас в руках вашего Воскресенского!
— Господи, да что вы такое говорите? А что с этой
женщиной?
— Ее удалось освободить, сейчас она вместе с мужем в
безопасности! Но он считает, что это изобретение, уникальный диагностический
прибор, для него уже потеряно! — сбивчиво объяснил Кирилл.
— А вы хотите ему вернуть эту… как ее… дискету, да?
— Хотеть не вредно, — вздохнул Петька. — Но
мы пришли не только из-за этого!
— Да! — подхватил Хованский. — Он, в конце
концов, еще что-нибудь изобретет, а вот вы…
— Что я?
— Вы должны знать, что из себя представляет
Воскресенский!
— Но, собственно говоря, почему я должна вам верить?
Больше, чем близкому человеку? С какой стати? Я вас вижу первый раз в жизни, а
его знаю давным-давно, с детства! Нельзя же так бездоказательно обвинять
человека во всех смертных грехах! — горячилась Марина.
— Если хотите, мы сможем вам завтра устроить встречу с
этой женщиной, которую они держали под арестом в ее собственной квартире. Она
вас все расскажет, а какие-то документов, которые могли бы это подтвердить, у
нас, естественно нет.
Марина глубоко задумалась:
— Ну, мало ли кого вы можете ко мне подослать… Это
несложно устроить. И потом… Я еще могу понять, что вам понадобилась какая-то
кассета…
— Дискета, — мягко поправил ее Кирилл.
— Ах, да какая разница! Дискета! Но вот какое вам дело
до моей личной жизни?
— Я говорил тебе, Кирка, что ни одно доброе дело не
остается безнаказанным! — горько усмехнулся Петька.
— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурилась
Марина. — Между прочим, я понятия не имею, кто вы и почему сюда явились! И
я должна вам слепо верить?
— Нет, слепо не должны! — покачал головой
Петька. — Ладно, попробуем поискать общих знакомых, которые могли бы вам
что-то о нас рассказать…
— Общих знакомых? — удивленно переспросила Марина.
И Кирилл тоже с недоумением уставился на Петьку.
— Да, свет, как известно, мал, мир тесен, и при желании
два москвича всегда сыщут общих знакомых. — Вы знаете писателя Мелешина?
— Первый раз слышу!
— А Веру Ивченко?
— Веру Ивченко? Постой, она пишет детективы, да?
— Да! — возликовал Петька.
— Я читала ее в самолете, когда в Америку летела. Но я
с ней не знакома…
— Я могу дать вам ее телефон, позвоните ей…
— Чепуха! Не стану я никому звонить! Откуда я знаю, что
это не будет подставленное лицо?
Петька боролся с искушением назвать Полину Евгеньевну, но,
давши слово, приходится держаться.
— А художника Сергея Хованского? — подал голос
Кирилл.
— И его не знаю!
— А издателя Бориса Русланова?
— Нет.
— А художницу Алису Майкову? — припомнил вдруг
Кирилл дело о драгоценном мусоре.
— Нет.
— А журналиста Всеволода Медынского?! И его не
знаете?! — закричал вдруг Петька.
— Медынского? Вот Медынского я знаю!
— Здорово! — обрадовался Петька. — Еще бы вам
его не знать! У вас есть его телефон?
— Возможно.
— Что значит «возможно»? — разъярился
Петька. — Либо есть, либо нет! Позвоните ему и спросите, можно ли доверять
Петру Квитко!
— Это ты Петр Квитко?
— Я!
Кирилл незаметно для Марины покрутил пальцем у виска. Мол,
ты, Квитко, спятил! Зачем себя назвал? Но Петьку уже несло по кочкам.
— Вы позвоните, позвоните! Не откладывайте в долгий
ящик!
— А если я его не застану? Если он в отъезде?
— Тогда, конечно, хуже, — сник Петька. — Но
попробовать-то надо!
— Ну что же, раз ты настаиваешь…
Марина поднялась и пошла к дому. Едва она скрылась, как
Петька тенью метнулся за ней и замер у открытого окна. А что, если позвонит
своему женишку? Тогда надо уносить ноги. Такое с ним уже однажды было, но тогда
они с ребятами успели убежать.
Однако Марина и впрямь позвонила Медынскому.
— Всеволод Григорьевич, здравствуйте, как хорошо, что я
вас застала! Это Марина Корабелова! Да, да, я! Всеволод Григорьевич, у меня к
вам такое странное дело… Ко мне явился парнишка, рассказывает весьма
неправдоподобные истории, но очень важные для меня. Если это соответствует
действительности… А когда я попросила каких-нибудь доказательств, он сказал,
что прямых доказательств нет, но ему надо верить. И стал искать общих знакомых…
И вот выяснилось, что вас мы оба знаем. Его зовут Петр! Да, да, Квитко! Именно
Квитко! Да, он сейчас здесь, только в саду… Вы так считаете? Боже мой. Если
все, что он рассказал, правда… Но что же мне тогда делать? Нет-нет, я это сама
с собой… Вам его позвать? Хорошо, сейчас…
Петька ринулся обратно в кусты. И почти тут же появилась
Марина, она была бледная, подурневшая…
