Глава 2
— Пиво принес, водка принес, нарезка принес, курица копченый, ветчина, — загибал пальцы Айрапет Варданян, стоя в прихожей квартиры Губиных.
За ним с выражением презрения на лице наблюдала стоящая у косяка Антонина Лавриненко, высокая стройная девушка с короткой прической, одетая в джинсы и свободный голубой свитер. Ее лицо можно было бы назвать симпатичным, если бы не некая грубоватость, появившиеся явно раньше времени круги под небольшими резкими глазами и придававшие ему хмурое и холодное выражение, да еще острый подбородок. Весь ее облик был каким-то неженственным и угловатым.
Хозяева дома, Олег и его жена Маша, маленькая полнушка с круглым добродушным лицом и выразительным бюстом, были настроены более благожелательно.
— Проходите, проходите, — ворковала Маша. — Одежду вот сюда, пожалуйста, — сделала она жест в сторону вешалки, показывая пришедшей с Варданяном крашеной блондинке, куда повесить вещи.
— Ой, у вас здесь так классно! — выразила та свое восхищение новой мебелью. — Просто супер.
— Наташа, проходи в комнату, там тоже все супер, — с некоторой иронией произнес Губин.
— Ой, да у вас здесь просто рай! — восторженно воскликнула Наташа, проходя мимо безучастной Лавриненко в комнату.
— Эдем материального благополучия, — сострила Антонина наконец, отлепилась от косяка и со вздохом проследовала на кухню, открывая по пути пачку дорогих сигарет.
За ней прошла Маша с пакетом, принесенным Варданяном. Она принялась выкладывать продукты и выпивку на стол.
— Вы что, с ума сошли — на Рождество приглашать этого барана с его шлюхой? — понизив голос, спросила Лавриненко. — Зачем он тут сдался?
— Ой, ну… — растерялась сразу Маша. — Ну не говорить же ему было, что мы не хотим его видеть! К тому же он всегда такой щедрый, такой милый. Вон видишь, сколько всего принес!
— Только этим он и славен, наш армянский рыцарь гор, — как стихи, продекламировала Лавриненко.
Тоня была несколько высокомерной особой. Это качество, унаследованное от матери, подогревалось еще и высоким материальным уровнем, а также тем обстоятельством, что она заканчивала факультет иностранных языков в университете, уже работала переводчиком и относилась к друзьям, «господам экономистам», чуть свысока, считая себя гуманитарием, а значит, лицом более высокого разряда.
— Вы словно не понимаете, что этим он хочет купить вашу дружбу. А вот это все, — Тоня показала на продукты, — мы и сами легко могли бы купить. И какой стандартный набор, боже мой! Сразу видно, что у человека ни ума, ни фантазии.
— Да хватит тебе ворчать! — отмахнулась беззлобная Маша. — Пришли и пришли. Сидят, не мешают.
— Ладно еще Варданян, в нем хоть шарм какой-то есть, весьма, правда, сомнительный, — продолжила язвить Антонина. — Но эта крашеная выдра — просто кошмар какой-то! Где он ее подцепил?
— В парикмахерской, по-моему, познакомился.
— За версту видно.
— А что? По-моему, неплохая девчонка. Добрая.
— Ага, шлюха, — вздохнула Лавриненко. — И вкуса нет совсем. Оксана и то лучше, хоть и из деревни.
— Ой, да наплюй ты на все это! Сама себе праздник портишь.
— Из мужчин, кстати, никого интересного не намечается? — спросила Антонина.
Маша застыла на месте, удивленно взглянула на Лавриненко.
— Мужчин? Ну… Я не знаю… Сергей с Димкой придут. Ювеналий…
— Первые два совсем неинтересные типы. А Ювеналий — это что, тот самый… урод церковный?
— Ну да, — прыснула Маша в кулачок. — Только зря ты так, он хороший парень.
— Ну, в принципе получше, чем первые два, — задумчиво процедила Антонина. — Но все равно — православный экстремист он. От него по-настоящему мужского предложения можно всю жизнь ждать, как в Африке снега.
— А у тебя сегодня, Антонина, игривое настроение, я посмотрю, — улыбнулся вошедший в кухню Олег.
— Оно у меня всегда игривое, — тут же отпарировала Лавриненко. — А вы все никак нормальных пацанов не можете пригласить.
— Тебе вообще-то не угодишь, — сказал Олег. — И почему ты такая колючая?
— Жизнь потому что не сложилась, — вздохнула Лавриненко и выразительно посмотрела на Олега.
— Хм, в двадцать два года у нее не сложилась жизнь… Смехота, да и только.
Тут в кухню заглянул Айрапет Варданян.
— Пачему грустный такие? Пачему не пьем, пачему не танцуем? — громко и весело ворвался он в разговор, щелкая пальцами, пританцовывая и с интересом поглядывая на Лавриненко. — Девушка такой хороший сидит, эх, джигита не хватает! Ну ничего, сейчас развеселим. Олег за двоих сойдет! Серега с Димкой придут. Водка пить будем, пиво будем…
Антонина отвернулась и сморщилась. Айрапет или не замечал, или не хотел замечать ее неприязненного отношения и продолжал весело сыпать свои реплики.
— Я думаю, можно уже накрывать на стол, — сказала Маша. — Скоро все остальные придут.
Она пошла в комнату, взяв с собой распечатанные продукты, а Олег достал из холодильника приготовленные загодя салаты. Наташа подсела к Антонине и попыталась завести непринужденный разговор. Но Лавриненко отвечала односложно, сквозь зубы и старалась вложить в свой тон как можно больше презрения. Наташа, однако, не расстроившись из-за этого, хмыкнула, сунула в рот кусок ветчины с тарелки и, подхватив Айрапета под руку, потащила его в комнату. Немного постояв в одиночестве, Антонина направилась туда же. Задорный, многократный звонок в дверь застал ее на полпути.
— Тоня, открой, это Димка с Сережкой наверняка! — крикнула из комнаты Маша.
Антонина распахнула дверь. Это и в самом деле оказались Сергей Никитин и Дмитрий Шатилов, закадычные друзья-приятели.
— Здорово! — фамильярно проорал с порога Никитин. — Я знаю, что у вас здесь наливают! А девочек хороших здесь целуют! — и вытянул губы куриной гузкой.
— Не, ты не думай, мы не на халяву пришли нажираться, — тут же добавил Шатилов, видя, как перекосилось лицо Антонины. — Мы водяры принесли, во! — Он сунул ей под нос полиэтиленовый пакет, в котором бултыхались три бутылки водки и баночка спрайта.
Шатилов явно предлагал Лавриненко взять у него пакет. Та тем не менее, даже не удостоив его взглядом, повернулась и пошла в комнату. Там она села на диван и, взяв со столика стопку журналов, углубилась в чтение, всем своим видом давая понять, что в этом доме она единственный желанный и достойный человек, а все остальные — лишние.
Тем временем в комнату, весело горланя, ввалились Шатилов с Никитиным. Они дружно поздоровались со всеми, похлопали Варданяна по плечу, а Шатилов, подмигнув, сказал:
— О, я вижу, у Айрапета в цветнике появилась настоящая роза. Сразу видно, истинный горец! — и скосил глаза на Наташу, говоря явно с издевкой.
