— Вас не спрашивают, — едва сдерживаясь, прокаркал Степаныч.
— А я вам скажу больше — он и меня бы прирезал, — настойчивую Марию Петровну остановить было сложно.
— Да какое прирезать! Что вы ее слушаете, она уже из ума выжила, обезьяна старая! — сорвался-таки Городов.
— Вы брали нож? — строго спросил капитан Молчалин.
— Я? — уточнил на всякий случай Степаныч. — Я?
— Да, вы, вы! — нетерпеливо подтвердил Молчалин.
— Брал, — признался Степаныч.
— Зачем? Это ваш нож?
— Это не мой нож.
— Так, пиши, — обратился к своему помощнику Молчалин. — Нож не его. А чей он?
— Да я откуда знаю? — загорячился Степаныч. — Я только тело перевернуть хотел, чтобы рассмотреть, кто это!
— Зачем? — не отступал Молчалин.
— Вы где живете? — вступил в допрос еще один оперативник. — Работаете где?
— Документы ваши, — послышался еще один голос.
— Слушайте, задавайте свои вопросы по очереди, а то я не знаю, кому из вас отвечать, кто тут у вас главный, — вконец возмутился Степаныч.
— Ваши документы, — махнув рукой остальным, произнес Молчалин.
Степаныч вынул из кармана паспорт и протянул его капитану. Тот очень внимательно сверил фотографию с оригиналом и пришел к выводу, что они очень сильно отличаются. Что было неудивительно, потому что фотография в паспорте Степаныча была двадцатилетней давности. Из скупости он не менял фотографию, хотя ему исполнилось сорок семь и нужно было это сделать уже два года назад.
— Да это я, кого хотите спросите! — продолжал горячиться Дмитрий Степанович. — Хотя бы жену мою с тещей!
Молчалин повернул далее страницы в паспорте и спросил:
— Жену у вас как зовут?
— Раиса Васильевна.
— А тут написано — Лариса Михайловна! — уличающе заметил Молчалин.
— Ё, да это первая моя жена, я с ней просто официально не развелся, все недосуг было! — отчаянно махнул рукой Степаныч.
— Так, понятно… И проживаете вы не по этому адресу, — пригвоздил окончательно к позорному столбу Городова капитан.
Однако Степаныч продолжал отстаивать собственные честь и достоинство.
— Проживаю я по этому адресу, — отчеканил он. — Я просто прописан по другому. С тех пор как женился, я переехал сюда.
— Так, ладно, — махнул рукой капитан. — Давайте приступайте к осмотру, а вам придется проехать с нами в отделение. Пальчики снять, и все прочее. И вас тоже, — указал он пальцем на соседку Марию Петровну.
В этот момент на лестничную площадку вышла жена Городова и, увидев мужа, тут же открыла рот:
— Дима, а я знаю ту аптеку, где можно купить лекарство подешевле.
И, уже произнеся эту фразу, заметила, что Городов находится в окружении милиционеров и пребывает не в самом лучшем своем настроении.
— Да идите вы… со своими аптеками! — отчаянно рубанул он рукой воздух. — Меня вон в милицию забирают… Из-за вас! Потому что выбили меня из колеи с утра своими лекарствами! И я от растерянности к этому трупу кинулся…
Тут жена Городова обратила внимание и на труп, и на соседей, и на криминалистов, которые возились на площадке, и тихо ахнула.
— Что же теперь будет? — испуганно спросила она, а Степаныч уже затопал вниз в сопровождении оперативников.
Но неожиданно практицизм его возобладал над эмоциями, и он, словно вспомнив о чем-то, резко поднял голову и крикнул жене:
— Позвони Ларисе Викторовне! В ресторан или домой, куда угодно! Куда вы меня ведете, в какое отделение? — обратился он к Молчалину.
— Во Фрунзенское, — недовольно ответил он. — Давайте шагайте скорее, у нас времени мало.
Степаныч шумно вздохнул и покорно зашагал вниз.
* * *
— Теперь вы понимаете, кто во всем виноват? — спросил Городов.
— Нет, — озадаченно ответила Лариса.
— Нет, вы не понимаете! — затряс узловатым пальцем Городов. — И они тоже не понимают! А виновата во всем жена, которая голову мне заморочила своими лекарствами! Если бы не они с тещей, я бы так рано не свалил из дома. И кто-нибудь другой наткнулся бы на эту Машку. Кому она понадобилась? И главное, не могли убить в другом месте, обязательно надо было в нашем подъезде!
— Так, а кто эта Машка?
— Да овца драная из семьдесят шестой квартиры! Вообще я вам скажу, стебанутая баба. И мужик у нее такой же. Мудак, одним словом.
Лариса нисколько не удивилась такому определению, порадовавшись только, что муж убитой не был охарактеризован еще и как «педик».
— Что ты можешь сказать об их семье? Где они работают? Что вообще собой представляют?
— Да семья как семья, — пожал плечами Городов. — Он бизнесом вроде бы занимается, а она где-то в санэпидстанции работает. Херней, в общем, страдает. Главное, я как-то у нее отравы для тараканов попросил, так она не дала! Знает же, что у меня тараканы — и не дала! Она вообще какая-то угрюмая баба. И злобная. Фригидная, наверное.
— Ладно, хватит! — прикрикнула на него Лариса. — Вряд ли ее убили по причине фригидности, так что не трать времени, говори по делу. Какие с соседями у них отношения?
— Да не знаю я! Я сам с этими соседями не общаюсь, они все стебанутые!
— Как мужа ее увидеть, знаешь? — теряя терпение, спросила Лариса.
— Дома и увидите, — буркнул Степаныч. — Вообще не знаю, кто ее грохнул! В самом деле, не из-за того же, что она угрюмая и злобная.
— А муж тоже злобный?
— Нет, — признал Степаныч. — Он, скорее, пофигист. Хотя ее тоже терпеть не мог, это я точно знаю. Они часто ругались.
— Дети есть у них?
— Есть, — мрачно сказал Городов. — Мальчик. Только он чаще бывает у матери ее или сестры. Да какое это имеет значение? — начал он заводиться. — Вы бы лучше убийцу искали!
Лариса окинула его холодным взглядом и еще раз спросила:
— Где можно найти мужа, кроме как дома? Или где мать этой Маши живет?
— Да не знаю! Вы лучше у соседей спросите, они точно скажут. Им все надо. Они целыми днями ни хрена не делают, только нос свой везде суют!
— Пока что я вижу, что это ты нос свой везде суешь, — заметила Лариса, поднимаясь. — Ладно, я пошла. Тебе принести что-нибудь?
— Не надо мне ничего! Лариса Викторовна, вы… — смутился Степаныч. — Найдите убийцу, Лариса Викторовна, найдите!
В его голосе зазвучали плаксивые интонации.
— Я… отработаю, Лариса Викторовна, — продолжал канючить Степаныч, — я даже от премии к Новому году откажусь!
— Вообще-то я пока не говорила, что выдам тебе премию, — сказала Лариса, но, заметив, как Городов совсем сник, улыбнулась ободряюще и добавила:
