— Что вы имеете в виду? — насторожилась Эдита Станиславовна. — Со мной он абсолютно откровенен, потому что знает — я совершенно бескорыстный человек. Не забывайте — ведь мы брат и сестра. И практически всегда были вместе. Почему вы решили, что Адам от меня что-то скрывает?
— Мне кажется, он должен знать причину того, что происходит, — заявила я. — Следователь уверен, что это обыкновенное хулиганство. Но я не могу с ним согласиться. Если это и хулиганство, то далеко не обыкновенное. За всем этим что-то наверняка кроется.
— Вот это и есть самое ужасное! — с надрывом произнесла Кавалова. — Но поверьте, Адаму не известна причина. Он не знает, кого подозревать. Он в полной растерянности!
— Понимаю его, — сказала я. — И все-таки, если речь о нашем участии ведется серьезно, нам хотелось бы рассчитывать на полную откровенность. Бывают такие вещи, о которых никогда не расскажешь следователю, но нам придется рассказать и о них. Иначе я просто сразу отказываюсь, говорю об этом прямо!
Эдита Станиславовна слабо улыбнулась и прошептала:
— Да, я понимаю. Но Адаму нечего скрывать. Совесть его чиста.
— Он даже не уклоняется от уплаты налогов? — поинтересовалась я.
На лице Эдиты Станиславовны отразилась неуверенность. Она жалобно посмотрела на меня, оглянулась, точно ожидая увидеть кого-то за спиной, и наконец нерешительно сказала:
— Я не могу поклясться… Всю бухгалтерию ведет Адам. Он никому не доверяет это. Но… я думаю, что некоторую часть доходов Адам все-таки скрывает. Это очень плохо, да?
— Если бы служила в налоговой полиции, — заметила я, — то дала бы вам на это однозначный ответ. Но, поскольку я там не служу, то позиция моя будет нейтральной. Есть мнение, что, если в нашей стране исправно платить все налоги, то проще сразу поставить крест на любом бизнесе. Мне это положение кажется достаточно правдоподобным, поэтому не стану торопиться обличать вашего брата. Однако здесь есть много нюансов… например, величина утаенной суммы… Вам знакома формула «в особо крупных размерах»?
Эдита Станиславовна заметно побледнела, голос ее задрожал.
— Вы думаете… Вы хотите сказать… — пролепетала она. — Вы полагаете, что Адам прячет от государства очень серьезные суммы?
— Да ничего я не полагаю! — ответила я. — Просто хочу понять, возможна ли между нами полная откровенность?
— Ах, я готова быть предельно откровенной! — сообщила Эдита Станиславовна. — Я готова вам доверить любую тайну! Вы же не скажете никому ни одного слова? — с надеждой выдохнула она.
Весьма странная оговорка для человека, который готов на все, но я не стала придираться к мелочам. К странностям Эдиты Станиславовны я уже привыкла. Конечно, с моей стороны тоже было опрометчиво давать такие клятвы, но я почему-то была уверена, что ничего сногсшибательного Эдита Станиславовна не сообщит.
— Да, Адам, наверное, не самый образцовый предприниматель! — печально сказала она. — Наверное, он заслуживает осуждения. Но это мой брат! И знаете, ему нелегко пришлось в жизни. Теперь, когда он уже в возрасте, потерял здоровье — он мог бы рассчитывать на снисхождение, как вы думаете?
— Но мы как раз и думаем, чем помочь вашему брату, — напомнила я.
— Да, верно! — благодарно произнесла Эдита Станиславовна и продолжила: — У брата есть один секрет. Вы видели, чем мы торгуем. Адам — творческий человек. Но он должен заботиться и о материальной базе. Поэтому он занимается не только пластмассовыми украшениями. Он работает с золотом и бриллиантами! По частным заказам. Изготавливает буквально коллекционные вещи. За очень большую плату, — тут она жалобно покосилась на меня и добавила: — Но такие заказы поступают не слишком часто! Как говорится, то густо, то пусто. Вы не думайте!
— Да я и не думаю. Повторяю, я не из налоговой службы, — сказала я. — Однако, если я правильно поняла, в сейфе Адама Станиславовича можно найти много интересного?
— Да, много… — не очень уверенно согласилась Эдита Станиславовна. — Золото, камни… Готовые вещи…
У меня создалось впечатление, что она уже пожалела о своей откровенности. Я начинала понимать ее брата, который с особым раздражением говорил о словоохотливости Эдиты Станиславовны. С точки зрения здравого смысла рассказывать мне о секрете Адама было действительно не слишком-то осторожно. Наверняка он берег его особенно тщательно. Но какая-то утечка информации наверняка происходила и раньше — вряд ли Эдита Станиславовна могла утерпеть и не рассказать что-то мужу. А тот еще кому-то.
— А скажите, — попросила я. — Вот тот случай — в прошлый Новый год… Вы говорили о конфликте, который возник между вашим братом и Пашковым. Он случайно возник не на почве этого самого золота? Может, Пашков сунул нос куда не следует?
Эдита Станиславовна смущенно потупилась.
— Вы догадались! — краснея, сказала она. — Верно, так оно и было. Я тогда попала между двух огней, поэтому стараюсь не вспоминать про тот случай… дело в том, что Адам всегда убеждал меня — никто не должен знать про его работы по золоту. Но согласитесь, нельзя же жить с мужем и считать его сторонним человеком! Разумеется, я что-то ему говорила — вскользь, без каких-либо подробностей… Я не думаю, что он как-то сосредоточил на этом внимание. Он все воспринимал так индифферентно…
— Мне показалось, что все наоборот, — заметила я. — Все, что касается вашего брата, вызывает у Виктора Алексеевича очень бурную реакцию.
— Ах, это больше игра! — пухлые губы Эдиты Станиславовны сложились в снисходительную гримаску. — Вы же слышали — Виктор просто ревнует меня к моему делу. Все время твердит, будто Адам не ценит мой труд. Это неправда — Адам мне очень прилично платит. И Виктор знает об этом. Просто он настолько высоко меня ценит…
«Что-то не очень это похоже на игру, — подумала я. — И только такая жизнерадостная женщина, как Эдита Станиславовна, может утверждать, что муж ее высоко ценит. Со стороны это как-то не очень просматривается».
— Но, судя по всему, ваш муж не оставил ваши слова без внимания, — продолжила я. — Наверное, в тот новогодний вечер речь зашла о золоте, не так ли?
— Вообще-то, нет, — сказала Эдита Станиславовна. — Говорили о каких-то пустяках… Не помню. А потом Игорь Николаевич отлучился и, как оказалось, что-то там трогал в кабинете у Адама. Брат относится к этому очень болезненно. Возник очень неприятный скандал. Вечер был испорчен, и с тех пор Адам Игоря Николаевича даже на порог не пускает. Он и на Виктора до сих пор сердит. Хотя ничего особенного не случилось. — Она простодушно посмотрела на меня. — Вот и весь конфликт. Адам, конечно, тяжелый человек, что там говорить! Но ведь его уже не переделаешь, правда?
— Думаю, что нет, — согласилась я и добавила: — Кстати, если бы у меня без спросу рылись в кабинете, я бы наверняка тоже психанула… А вот скажите, Эдита Станиславовна, как дела у вас в семье? Помнится, мы расстались в тот момент, когда…
— Ах, ерунда! — сказала Кавалова. — Все уже забыто. Мы в тот вечер были все так взволнованы…
