«Итак, нам стало известно, что настоящий отец девочки вовсе не Александр Курдов, а Максим Аникин. Но это ничего не значит, ведь законным опекуном ребенка является именно Курдов. Чтобы лишить его этого права и заставить суд пересмотреть свое решение, необходимы доказательства плохого обращения Александра с Соней, а таковых у нас пока нет. Если же просто подать заявление, то его могут даже и не рассмотреть, так как в нашей стране отцом всегда считался вовсе не тот, кто является отцом по крови, а тот, кто вырастил и воспитал ребенка. В данном смысле Курдов находится в более выгодном положении, чем Аникин. Эх, были бы у нас веские улики, указывающие на то, что именно Курдов убил мать Сони, тогда не было бы и проблем. Но где же взять такие улики?»
Я тяжело вздохнула, впервые за долгое время ощутив себя бессильной. И это чувство мне совершенно не нравилось, а потому я решила снова и снова пытаться придумать что-нибудь, что бы дало возможность расставить все в этой истории по своим местам. И решение наконец пришло. Я обернулась к сидящим позади и сказала:
— Я думаю, после того, как мы отвезем девочку в детский сад, нам необходимо будет подготовить документы с результатами анализов ДНК и передать их в суд, пока ничего не говоря Курдову. Затем стоит рассказать обо всем майору Здоренко, моему знакомому из милиции, и попросить у него провести повторное расследование дела о смерти Виктории. Учитывая имеющиеся косвенные улики против Александра, майор сумеет упечь его за решетку, откуда он если и выйдет, то не скоро. Вы же тем временем займетесь оформлением документов на опекунство девочки. Согласны?
— Абсолютно, — поддержал меня Аникин, а затем резко притянул к себе и, громко чмокнув в щеку, сказал: — Эх, таких бы людей побольше!
— Ну, спасибо за комплимент, — смутившись, ответила я. — Буду стараться и дальше.
Обсудив все, мы, как и планировали, вернули Софью в детский сад, а затем сразу направились в отделение к майору Здоренко. Однако его не оказалось на месте. Пока мы его ждали, прогуливаясь по тротуару вдоль здания, Лариса Евгеньевна успела поведать Аникину о наследстве, но он прореагировал на эту новость весьма спокойно — просто сказал:
— Мне чужого не надо. Вот вырастет Соня, сама и решит, что с деньгами делать.
Лариса Евгеньевна улыбнулась, радуясь такому ответу своего нового родственника. И вообще я заметила, что старушку очень даже устраивает только что найденный отец ее внучки и она весьма к нему расположена.
Наконец-то появился Здоренко. Увидев меня, да еще с сопровождающими, он подозрительно прищурился и от самой машины закричал:
— Бойкова, ты ли это?!
— Я, — устало вздохнула я и посмотрела на остальных, понимая, что сейчас им предстоит шокотерапия. Спокойно воспринимать поведение Здоренко дано немногим.
Пришлось осторожно шепнуть Ларисе Евгеньевне и Максиму, чтобы не обращали особого внимания на все выпады майора, ведь на самом деле он — человек слова и дела и не раз нам помогал. Те кивнули в ответ, давая знать, что поняли, но все же напряжение с их лиц так и не сошло.
— Что, уже кого-то сдавать пришла? — подходя ближе, спросил Здоренко, затем посмотрел на Аникина и Мясникову и добавил: — Этих, что ли?
— Нет, не этих. Они — пострадавшая сторона и хотят вам кое-что рассказать, — ответила я, стараясь говорить ровно и без эмоций.
— Ну, коли так, тогда проходите, — пригласил нас к себе майор.
Мы последовали за ним в кабинет, я подробно пересказала ему все, что нам удалось узнать. Майор слушал насупившись и с явно недовольным видом. Когда же я закончила говорить, он произнес:
— Вы хотите, чтобы только с ваших слов я кого-то там арестовал? Ну, думаете вы, что Курдов убил Мясникову, ну, видели в том поселке его машину… И что с того?
— Как что? — не поняла я. — Ведь у него и алиби липовое, Семеновская может подтвердить.
— Может? — майор усмехнулся. — Так вы же сами сказали, что она зла на этого типа, а значит, запросто могла на него наговорить, решив таким образом отомстить. Что касается машины, то ее Курдов мог на время дать кому угодно, вы ведь у него сами об этом еще не спрашивали.
— Нет, — слегка смутившись, ответила я. — Не спрашивали.
— Вот, не спрашивали, а уже с обвинениями лезете. А спросили бы, он бы сказал, что давал кому-то автомобиль, только этого человека в городе сейчас, к примеру, нет, потому что он давно уехал к черту на кулички, — продолжал разглагольствовать Здоренко. — При таких хлипких уликах вашего Курдова любому адвокату отмазать — раз плюнуть, а потом гоняйся и ищи ветра в поле. Мне что, по-вашему, больше делать нечего? У меня и без вас дел полно, — Здоренко поднял со стола толстую папку и потряс ею прямо перед нашими лицами, от чего Мясникова с Аникиным еще больше вжались в стулья, продолжая глазеть на майора с открытым ртом. Такого поворота они, видимо, никак не ожидали.
Мне стало неудобно перед ними за то, что им приходилось все это выслушивать. Мне следовало заранее подумать о том, чем может обернуться разговор со Здоренко, прийти к нему одной.
— Короче, все ваши обвинения — липа и пустые слова, — подвел итог своей речи Здоренко. — Они и гроша ломаного не стоят, тем более что самого Курдова в поселке никто не видел, а номером ребятня ваша могла и ошибиться.
— Так вы отказываетесь нам помочь? — обидевшись на Здоренко, недовольно спросила я. — И позволите негодяю гулять на свободе?
— Хотел бы помочь, но не могу, — развел руками майор. — Веские улики для задержания Курдова нужны, Ольга Юрьевна, очень веские. Впрочем, вы сами должны все понимать. И вообще, с вашим-то количеством расследований давно пора намотать себе на ус, что слова — это ветер. Вот когда будут доказательства, тогда и приходите.
— Но ведь есть мотив! Разве этого мало? — решила еще раз спросить я.
— Мало, — равнодушно посмотрел на меня Здоренко. — Как я вижу вот из этого дельца, которое лежит передо мной, вашего Курдова мои ребята тщательно проверили, когда подозревали его в совершении преступления, и он оказался чист. А мотивы… Между прочим, так мотив и у вас может быть.
— Что значит, у меня? — удивилась я.
— А то, что вы сами могли убить женщину, чтобы иметь возможность написать про нее такую вот интересную статью. Что, скажете, не мотив? Вот так, Ольга Юрьевна, все и бывает. Так что идите. Жду вас через недельку-другую с уликами.
— Послушайте, майор, — снова заговорила я, окончательно обозлившись и понимая, что Здоренко хочет, чтобы я сама накопала улики, а ему потом оставалось бы идти по проторенному мной пути. — Если вы думаете, что, найдя улики, я снова обращусь за помощью к вам и именно вам сдам преступника, то вы сильно ошибаетесь. У меня, как вы сами говорите, нет мотива для вас это делать. Я лучше сдам виновного кому-то из другого отдела, тому, кто потом еще согласится дать мне интервью и подкинуть на рассмотрение новое дельце. Что, я не права?
— Ну хорошо, — поняв, что я его раскусила, вздохнул майор. — Извиняюсь. Просто вы должны меня понять, у меня дел — море, а тут еще вы с одними только догадками. Кому такое может понравиться? Ну ладно, ладно! — поймав мой осуждающий взгляд, торопливо продолжил он. — В счет нашей с вами давней дружбы, я упеку Курдова на недельку-другую и попрошу своих ребят еще раз его проверить. Так, надеюсь, вас устроит?
