— Три года за вооруженное ограбление? — повторила я, понимая, что предчувствие меня не обмануло и статейка точно выгорит, только надо будет ее еще высидеть, ну да за этим дело не станет. — Немного же он награбил, этот твой взрослый знакомый, если так мало дали!
Я закурила и, видя, что Ромка снова засмущался, спросила:
— Так что же от меня хочет твой налетчик? Еще кого-нибудь ограбить? Меня, что ли? Так с меня брать нечего.
— Зачем вы так, Ольга Юрьевна? — явно оскорбился Ромка за своего знакомого, и я, поняв, что перегнула с ненавязчивым юмором, поспешила на попятный. — Извини, Рома, но ты говоришь такие необычные вещи… Так что же от меня требуется?
Он к нам на работу хочет устроиться?
— Понимаете, Ольга Юрьевна, он хочет с вами поговорить! — выпалил Ромка.
— Прекрасно, — сказала я, все еще ничего не понимая, — пусть приходит. Он, надеюсь, отсидел только три года не потому, что убежал и сейчас находится в розыске?
— Нет, нет, он попал под амнистию, — покраснев от волнения, сказал Ромка, — но, понимаете, сам он прийти не может. Я сейчас вам все объясню, то есть как он мне объяснил, а я ему верю. Его в последнее время стали зажимать менты, ну, то есть органы…
— Поняла, — кивнула я.
— Из-за этих налетов, — пояснил Ромка, — кассы брали, а потом охранника убили, ну вы знаете. А он по похожему делу проходил, и теперь его постоянно вызывают и проверяют, берут показания.
— Ну-ну, — я начала подозревать, что неизвестный мне бывший грабитель решил обратиться к свободной прессе за защитой своих прав и достоинств. Мысль эта меня и заинтересовала немного, и чуть рассмешила.
— Ну вот, — продолжил Ромка, — а вчера вечером он пришел ко мне и по секрету сказал, чтобы я вам передал, что он может кое-что рассказать про эти дела. Ну, про ограбления, значит.
— Его работа? — прямо спросила я. — Колись, время пришло!
— Нет, не его! — твердо заявил Ромка и взглянул мне в глаза.
— А ты откуда знаешь? — я положила сигарету в пепельницу и сама наклонилась вперед, решив раскрутить Ромку на весь максимум информации, какой только будет возможен. Дело уже попахивало не статейкой, а полным подвалом, да еще, возможно, и с продолжением.
— Он сам так говорит, — Ромка недоуменно посмотрел на меня, словно удивляясь моей непонятливости, — мы же с ним знакомы., мы знакомы…
Ото! Десять лет! Вот сколько!
— Довод сильный, — чуть ли не восхитилась я, — но давай-ка поподробней, а? Мне надоело тебя подгонять.
— Ну получается так, Ольга Юрьевна, — начал Ромка, торопясь и сбиваясь, но все же стараясь говорить как можно подробнее. — Вчера пришел ко мне этот одноклассник Алешка и, позвал к себе, сказал, что по очень важному делу. Я собрался и пошел. А дома у него его брат. Его зовут Константин.
Он стал спрашивать про нашу газету, он много ее номеров прочитал. Ну а потом рассказал, как его, значит, стали таскать по ментовкам, ну то есть…
— Да поняла я уже все, поняла давно, ты давай к сути переходи! — прикрикнула я. — А то ты никогда так и не закончишь!
— А все! — сказал Ромка и вытаращил на меня свои честные глаза.
— Да ты же ничего еще не сказал! — возмутилась я. — Все, что я слышала, было преамбулой, давай наконец амбулу, где она?!
— Константин сказал, что ему известно, кто все это делает, но в милицию он обращаться не хочет, потому что… ну потому что не верит им. А вам он скажет, потому что верит…
— Мне лично? — улыбнулась я.
— Газете, — поправил меня Ромка. — Он думает, что если в газете напишут про другую какую-то версию, то менты просто обязаны будут начать ее расследовать.
— Не факт, — сказала я, — а вот то, что на нас наедут и начнут трясти, как кого не скажу, это факт, а даже не предположение.
Ромка замолчал, глядя на меня, замолчала и я, постукивая пальцами по столешнице.
Ромкин рассказ заинтересовал меня и озадачил, в чем признаюсь без сожаления. Предположение, что можно будет самостоятельно раскрыть ряд преступлений, совершающихся в городе, было слишком аппетитным, чтобы оказаться реальным, но чем черт не шутит…
Подумав и переварив полученную информацию, я решила, что ничего не потеряю, если встречусь с этим Костей и переговорю с ним лично. В конце концов никогда не знаешь заранее, где найдешь полезную для газеты информацию. Даже сама история Константина, рассказанная просто, как пример работы наших внутренних органов, тоже сама по себе была неплохим материалом.
— Я только не поняла одного, — сказала я. — Почему он сам не может ко мне прийти? Ты же так сказал, да? Так почему не может? Здесь вполне уютно и очень неофициально.
— Он опасается, что за ним могут следить, — сказал Ромка.
— Как-то странно. Если за ним могут следить, так, значит, могут подозревать, что он кому-то расскажет о том, что знает. Его знание само по себе уже опасно. Поэтому для тех, кто опасается, его проще убить, чем тратить время и нервы на слежку. Логично?
— Наверно, — поосторожничал Ромка.
— Что «наверно»? Бандиты убили охранника и показали этим, что для них жизнь человеческая ничего не значит, а ты говоришь: «он опасается!» — возмутилась я. — Не вяжется что-то в твоем рассказе, опасаюсь я. Не вяжется.
— Он никуда из дома не выходит, а к брату зашел, так это потому, что это брат, и подозревать тут нечего. К тому же они живут рядом. А мы подъедем как будто в гости. Кто что заподозрит?
— Чушь какая-то, — пробормотала я, — либо твой Константин немного не в себе, либо сегодня первое апреля. Сегодня первое апреля?
— Нет, Ольга Юрьевна, — ответил Ромка, — а Константин совершенно нормальный, только мне показалось, что он…
— Был пьяный? — понадеялась я.
— Нет, мне показалось, что он был напуган.
Знаете, так странно: вроде взрослый совсем, а видно, что боится. Он попросил не выходить вместе с ним и окно занавесить. А еще у него с собою был пакет с буханкой хлеба. Он так старательно маскировался — типа за хлебом пошел и к брательнику заглянул.
Я тяжело вздохнула. Легкое настроение, появившееся было у меня в начале Ромкиного повествования, теперь сменилось какой-то необъяснимой тоской. Если раньше я думала о статье для газеты, то сейчас о том, что не придется ли мне вызывать «Скорую» из психлечебницы во время визита к Константину или просто отбиваться от психопата?
Первый вариант мне понравился больше. Однако всегда оставался шанс, что именно в этом болоте и именно в такой непутевой упаковке может быть скрыто что-то ценное. Сочинил же дедушка Крылов басенку про петуха, нашедшего в какашке жемчуг!
Или это Эзоп придумал? Одним словом, и такое в жизни возможно.
— Ну что ж, Рома, — обреченно сказала я, — уболтал ты меня. Поедем, посмотрим и послушаем, а потом и выводы делать будем.
