— Может, ты что-то путаешь?
— Ничего я не путаю! — надула губы Стюардесса. — Я уже пять лет летаю и все замечаю.
— Ну, раз ты уже пять лет летаешь, то давай посоветуемся. Вот я связался с диспетчером, сделал все, что он мне сказал, и теперь самолет летит вовсе не в Норт-Фруди, а не пойми куда.
Аулис замолчал и выжидающе посмотрел на Стюардессу. Она тоже молчала, вскинув бровки вверх, словно хотела сказать: ну и что дальше?
— Чего ты молчишь? — спросил Аулис.
— А что ты хочешь от меня услышать? — пожала плечиками Стюардесса. — Тебе решать, слушаться диспетчера или нет. Он на земле, а ты… а ты здесь, и самолет в твоих руках.
— А тебе, выходит, все равно, куда мы летим?
Стюардесса легкомысленно пожала плечами. Да, ей все равно. Для нее главное, чтобы человек, который ей что-то пообещал, не вывалился наружу.
Земля приближалась, уже можно было различить белые полоски прибоя на длинной желтой полосе пляжа. Какая странная эта земля. Какие необъятные просторы! Насколько уникален и самобытен каждый квадратный метр. Сколько в ней свойств, особенностей, сколько материала для восприятия… Аулис не мог оторвать от нее глаз. Красно-рыжие, гладкие, словно ошкуренные, холмы были затянуты матовой пеленой и с каждой минутой все сильнее погружались в тень. Аулис смотрел на смутные, расплывчатые контуры как завороженный, словно видел эту планету первый раз. И интерес его к открывшемуся внизу пейзажу был наполнен страхом перед незнаемым. Если бы ему предложили быстро и безопасно переместиться из пилотской кабины вниз, на землю, в ту холодную плотную тень, что окутала ржавые холмы, он бы отказался. Нет-нет, не сейчас! Как-нибудь в другой раз. Здесь лучше. Замкнутое пространство. Тепло. Уютное кресло. Полная иллюзия надежности и покоя. А что там, внизу, в холодном мраке, — неизвестно…
Глава 9
По тормозам!
— В общем, так, сынок, — в наушниках вдруг объявился диспетчер. — Слушай наше условие…
Условие? Почему ему ставят условие? Разве Аулис и диспетчер заключили сделку? Разве Аулис что-то кому-то должен?
— Но почему? Почему? — весело заламывая руки, саму себя спрашивала Стюардесса. Она купалась в своих затаенных мыслях и желаниях и считала, что Аулис все знает и мусолит эти мысли вместе с ней.
— Мы тут посоветовались, — продолжал диспетчер, — и пришли к выводу… Ты только не перебивай и внимательно послушай. Ты, наверное, понимаешь, что это не просто так делается, это не хоп-шлеп — и гуд морген. Мы тоже должны какое-то масло иметь от вашего самолета…
— Масло от самолета? — удивился Аулис. — Да ради бога… Можете слить с моторов, если я, конечно, благополучно приземлюсь.
— М-да… Ты меня не понял, сынок. Или не хочешь понять… Ну, ладно. Суть вопроса вот в чем. Передо мной лежит список товаров, которые находятся у вас на борту. В третьем ряду по правой стороне должен лежать этакий голубенький мешочек с клеймом фирмы «Кейк энд бразе». Это парашют. Последняя модель. Очень прост и надежен в эксплуатации.
— Вы предлагаете мне спрыгнуть с самолета? — предположил Аулис и уже начал раздумывать, соглашаться на это заманчивое предложение или нет.
Диспетчер рассмеялся:
— Да, я предлагаю спрыгнуть. Но не тебе. Ты же у нас управляешь самолетом! Или я ошибаюсь? Нехорошо командиру первому покидать терпящее бедствие судно.
— А кто должен спрыгнуть? — растерянно спросил Аулис, почему-то опечалившись.
— Русский агент.
— Русский агент? — переспросил Аулис и заткнулся, потому как спрашивать больше было не о чем. Все и без вопросов стало понятно. Никто не дает гарантии, что самолет благополучно приземлится, а коль так, то надо попытаться спасти самое ценное. Самым ценным оказался Соотечественник. Наземные службы считаются с его особым положением. Они блюдут Международную гаагскую конвенцию…
— Что ты там притих, сынок?
— Думаю… Полицейские могут не согласиться.
— Что? Не согласятся? Чепуха! Они будут рады избавиться от обузы. Куда, по-твоему, они его сопровождают? Туда же, сынок, туда же, в том же направлении. Суд, политический скандал, шантаж, жизнь в обмен на уступки…
— Хорошо, я попробую.
— Попробуй, попробуй. И тогда я направлю тебя верным курсом. Самым верным. Гарантированным!
Аулис снял наушники и встал с кресла. А что, если самому?.. Он кусал губы от напряженных размышлений. Очень заманчивая идея. Снизить скорость, выпустить закрылки, потом открыть наружную дверь…
— Ты куда? — спросила Стюардесса.
— В туалет, — процедил Аулис.
— Я с тобой.
— Я могу пописать в одиночестве?!! — взорвался Аулис.
— Мне с тобой спокойнее. Ты вернешься?
Он не ответил и вышел из кабины. В салоне летали то ли перья, то ли мелкие, как конфетти, бумажки. Разломанное пополам электрическое пианино лежало посреди прохода. Надо понимать, полицейские так и не смогли его поделить. Боксера трудно было узнать. Он был в канадском пуховике, надетом поверх черного смокинга. От невообразимого количества предметов карманы куртки трещали, из них выглядывали фотоаппараты, статуэтки, ударные дрели, бутылки с коллекционными винами, парфюмерные наборы, материнские платы для компьютера и многое-многое другое. Боксер подбирал все, что лежало у него под ногами, и закидывал в полиэтиленовый мешок для мусора. Товар, словно возмущаясь от грубого обращения с ним, звенел, цокал и скрипел.
— Поберегись!
Аулис едва успел отскочить в сторону, мимо него, громыхая, словно железнодорожный состав, проехал внушительных размеров ящик. Придавал ему поступательное движение Интеллигент. Упираясь в ящик руками и головой, высунув от усердия язык, он толкал его словно шахтер вагонетку. В тамбуре он придвинул ящик вплотную к наружной двери, вытер рукавом мокрый лоб и вернулся в салон.
— Это просто каторга какая-то! — посетовал он, проходя мимо Аулиса. — Все такое тяжелое!
Аулис не знал, как сказать полицейским об условии, которое поставил диспетчер. «Когда они узнают про парашют, то начнут делить его и разорвут на две части», — подумал Аулис.
Его переполняли тяжкие сомнения, и Аулис никак не мог решить, что ему делать. Стоял истуканом посреди прохода и мешал полицейским выносить мешки и коробки в тамбур… Зачем они это делают? Заблаговременно готовятся к выходу из самолета? Боксер явно отставал от своего коллеги и, впадая в легкую панику, забивал ногой в доверху набитый товаром мешок видеокамеру. Оба очень спешили, словно самолет уже заходил на посадку.
— Не стой, парень! Не стой на проходе! — задыхаясь от каторжной работы, крикнул Интеллигент.
— Проходи, не задерживайся! — строго распорядился Боксер и с подозрением оглядел карманы Аулиса — не присвоил ли под шумок чего-нибудь?
