– По триста шесть тысяч, – поправил Окуркин.
– Уж если быть совсем точным, то по триста шесть тысяч двести пятьдесят, – холодным тоном заметила Лисица. – Но… но с чего вы взяли, что сумму надо делить поровну?
– А как иначе? – пожал плечами Амбал.
– По справедливости! – твердо ответила Лисица и толкнула меня в плечо. – Ты чего молчишь? Разве не так?
– Так, – ответил я, понимая, что большого мордобоя не избежать.
– Позвольте выяснить, – иронично произнес Амбал. – А что такое «по справедливости»?
– Это значит, – отчетливо проговаривая слова, сказала Лисица, – что каждый должен получить адекватно вложенному труду.
– Ха-ха-ха! – искусственно рассмеялся Амбал. – Это еще что за социалистические лозунги?
Окуркин вдруг зашевелился, как червь на рыболовном крючке, и, по-моему, крепко пожалел о том, что расстался с патронами. «Социалистический» принцип вряд ли устраивал его, потому как его трудовой вклад был весьма скромным.
– В общем, так, – ультимативно объявила Лисица. – Делиться со всеми поровну я не намерена! Потому что имею право получить компенсацию за все свои моральные и материальные убытки!
Тут я вспомнил про свои материальные убытки, но вслух об этом не сказал.
– Интересно, что это за убытки? – спросил Амбал.
– Начнем с того, что я первая узнала о предстоящем аукционе «Сотби»!
– Что ты говоришь! – протянул Амбал и хлопнул рукой об руку. – И как это ты оказалась первой, когда первой об этом могла узнать только фирма «Инкасс», в которой я работаю! Директор сообщил мне о договоре с коллекционерами уже через пять минут после его подписания! Вот так-то, детка!
– А вот вы и попались! Ваша фирма липовая! – завелась Лисица. – Эти бриллианты ворованные, и колхидским коллекционерам они никогда не принадлежали. Продолжать?
– Хорошо, хорошо, хорошо! – ответил Амбал и спрятал руки за спину. – Только не надо так горячиться.
– Самый ценный вклад в это дело – это идея! – снова пошла в наступление Лисица. – Ничто так не ценится в бизнесе, как оригинальная идея!
– Подумаешь – идея! – легковесно произнес Амбал.
– Что значит «подумаешь»! Вы сами говорили, что восхищаетесь гениальностью идеи! – не на шутку раззадорилась Лисица и даже толкнула Амбала в грудь.
– Ну ладно, ладно! – сдался Амбал. – За идею мы тебе отвалим по десять тысяч баксов.
– Да, так будет справедливо, – подал голос Окуркин.
– А почему только по десять? – Возмутилась Лисица и, к моему удивлению, перевела огонь на Окуркина. – А что ты, например, сделал полезного?
– Я? – вылупил глаза Окуркин. – Как что? Да я, считай, все сделал!
– Например? – спросил я.
– Ладно, – с угрозой произнес Окуркин. – Я скажу. Кто привез на дикий пляж Рюмина? Кто напоил его водкой с клофелином? Кто его, извиняюсь за выражение, пристрелил из подводного ружья, а потом на собственном горбу отнес в море?..
– Лечь и не встать! – произнес Амбал и покачал головой. – Какие, оказывается, за вами делишки…
– А ты думал, все так просто? – продолжал Окуркин. – Заднее сиденье в моей машине, между прочим, насквозь кровью Рюмина пропиталось. Мне пришлось всю обивку и поролон менять.
– За обивку и поролон скидываемся по штуке баксов в твою пользу, – согласился Амбал.
Лисица скорчила гримасу и брезгливо сплюнула под ноги.
– Но это еще не все! – оживился Окуркин, словно уже услышал шелест денег. – Я же потом всю ночь не спал, наблюдая, как они на берегу с трупом возились. Надо же было создать нервозную обстановку! Я и петарды пускал, и говорил, потом номерной знак у «жигуля» свинтил…
Лисица повернулась ко мне и доверительно поделилась впечатлениями:
– Правда, он такой гнусный?
– Хорошо, хорошо! – попытался подвести черту Амбал. – За бессонную ночь, петарды и номерной знак я тебе лично еще три штуки отваливаю!
– Подождите! Подождите! – вошел в раж Окуркин. – Я еще не рассказал, как рано утром мне пришлось бежать в типографию и срочно заказывать афишу о соревнованиях собак…
– И за собак еще пять штук!! – взревел Амбал.
– …а как я рисковал, когда относил в ментовку номерной знак? – не унимался Окуркин. – А как плавки Рюмина на шест повесил?..
Лисица хохотала. Амбал схватился за голову и произнес:
– Боже мой! Когда это кончится?.. Дорогой мой, за плавки – десять тысяч баксов. И еще подсчитай, сколько раз ты в платный сортир ходил. За каждую малую нужду я дам тебе сто баксов, а за большую – триста.
– Пятьсот, – сказал Окуркин совершенно серьезно.
– Черт с тобой, пятьсот! – согласился Амбал.
Я коснулся губами уха Лисицы.
– Значит, все-таки не ты убила Рюмина! – шепнул я.
– Я же тебе говорила, а ты не верил.
– А командира? – едва слышно произнес я.
Она отмахнулась:
– Потом!..
Меня, идиота, этот вопрос интересовал больше, чем дележ драгоценностей.
– Еще на взятку милиционеру, чтоб отпустил, на бензин… – бормотал Окуркин, но его уже никто не слушал.
Свои права стал качать Амбал:
– Сами понимаете, как я рискую. Если вдруг меня возьмут менты, то я получу по максимуму за то, что использовал свое служебное положение. Я на этот чемодан всю свою жизнь кладу… И самое главное! – Он посмотрел на меня, потом на Лисицу. Окуркин не удостоился его взгляда. – У меня ключ. А эта штучка стоит не меньше, чем чемодан. Не забывайте об этом!
– За ваш ключик, – тотчас возразила Лисица, – мы сохранили вам жизнь.
– А я позволил выбросить магазин и патроны, – подал голос Окуркин, – которые тоже денег стоят!
– Да пошел ты со своими деньгами! – отмахнулся Амбал. – Тут человек самолетом управлял, жизнью рисковал, – он кивнул на меня, – и стоит молча, ничего не клянчит. А ты… как муха трупная!
– Без оскорблений, пожалуйста! – попытался защитить свою честь Окуркин.
Черт возьми, мне было приятно, что Амбал заметил мою природную скромность. Что ни говори, но я был еще весьма падок на лесть. Издержки былых комплексов.
– Ты в самом деле воняешь, как мухомор, – сказала Лисица Окуркину. – Выпросил свое – отойди, не мешай другим торговаться!
– Проваливай, – поддержал ее Амбал, – пока я насчет плавок и собак не передумал.
Наверное, Окуркин всерьез воспринял угрозу Амбала и молча удалился. Он сел на камень и уставился на костер.
– Сделаем так, – негромко произнес Амбал, почувствовав в нас союзников. – Дадим этому чмурику сто тысяч, остальное поровну поделим на троих.
