— Извини, — проговорил Ник, проклиная себя. — Просто хотел сказать, что у нас пока все по-старому. Возможно, твой друг из ФБР лучше информирован.
Эмили улыбнулась, и он вновь увидел, как она молодеет прямо на глазах. Женщине не стоит работать полицейским. Такой груз слишком тяжел для ее хрупких плеч, и следует сбросить его. Однако, вне всяких сомнений, американка пока не думает об этом.
— Может, знает, — ответила она, — а может, и нет. Сколько раз мне надо объяснять тебе, Ник? Ты считаешь, что я стану выведывать у него?
— Понятия не имею.
Взгляд светло-голубых глаз ни на минуту не оставлял Ника. В нем ему виделся некий упрек.
— В самом деле?
— Да. Я только вижу, что нами помыкают, как младшими партнерами. Но Рим — наш город, Эмили. Ты должна напомнить об этом своему шефу.
— Уверена, что он внимательно выслушает меня.
— Пора бы уже, — твердо заметил Коста.
Эмили покачала головой и провела двумя пальцами по своим светлым локонам.
— О чем именно ты просишь меня?
— Я хочу, чтобы между нами возникло доверие.
— Но я тебя не знаю. — Вот такое простое, прямое заявление. И очень правдивое. — Разве ты доверяешь тем, кого не знаешь?
— Постоянно, — ответил он. — Это одна из моих многочисленных слабостей.
— Тогда ты просто дурак, Ник. Ладно, мне надо идти.
Он выглянул из окошка, которое запотело, несмотря на работающий во всю мощь кондиционер. Эмили взяла сумку и уже собиралась открыть дверцу.
Коста нагнулся и положил руку ей на плечо. Ему хотелось расставить все по местам. Последняя попытка.
— Липман не пожелал сообщить нам, почему счел нужным приехать в Рим еще до того, как там произошло преступление. Тебе он сказал об этом?
— Мы уже касались данной темы, — проговорила она и устало вздохнула: — Не имею ни малейшего представления. Я знаю лишь то, что он считает нужным сообщить мне.
— Эмили, мы ведь сообщили вам, что Маргарет Кирни выдавала себя за другого человека. Показали паспорт с фотографией. Мне кажется, такая информация гораздо важней всего, что нам может предоставить кто-то вон в том большом сером здании. — Ник махнул рукой в сторону посольства. — И еще кое-что.
Как это будет по-английски: назвался груздем, полезай в кузов?
— Мне постоянно хочется спросить тебя. Что ты здесь делаешь? Разве ты никогда не задавала себе такого вопроса? Почему именно ты?
Он даже не знает, чем Эмили занималась в Америке.
— Я младший аналитик. — Она сама догадалась ответить на его предполагаемый вопрос.
— Не знаю, что это значит. В любом случае вряд ли тебя готовили к охоте за серийным убийцей.
— Послушай, Ник, я сама себя постоянно спрашиваю об этом и не могу найти разумный ответ. Как мне следует себя вести? Орать на Липмана, пока он не расколется? Ты не один блуждаешь в потемках. Липману в посольстве никто не указ. Половина сотрудников просто не догадывается, кто он такой на самом деле. А те, кто в курсе, не смеют заговорить с ним.
— Ну и чудеса…
— Да еще какие!
— Ладно, — сказал он, пытаясь слегка понизить накал беседы. — Позволь мне сделать предложение. Может, все это чепуха, Эмили, но кто знает.
Коста ждал. Она должна спросить его.
— Ну и в чем дело? — Голубые глаза преследовали его.
— Дело вот в чем. Мы вроде как находимся в состоянии боевой готовности после нападений на американцев, имевших место в октябре. На человека по имени Генри Андерсон напали в гетто. Его сильно избили. К счастью, он выжил. Поблизости находились два дежурных полицейских, однако нападавшему удалось скрыться. Если бы наших людей там не оказалось…
— Я не знала об этом. — Эмили явно заинтересовалась услышанным. Ему удалось привлечь ее внимание. — Чем занимался американец?
Коста вынул блокнот и перелистал страницы.
— Ночью я навел справки. Он научный сотрудник и работает здесь над каким-то проектом. Военный историк. Тебе что-нибудь говорит его имя?
Эмили покачала головой.
— Почему оно должно мне что-то говорить?
— Не знаю. Я провел настоящее расследование, но не смог нигде найти ученого по имени Генри Андерсон. Он выписался из больницы через два дня и направился в частную клинику, местоположение которой никому не известно.
— Такое случается.
— Верно, случается.
Нику не хотелось так сразу обращаться к ней с просьбой. Они еще не настолько сблизились. И тем не менее…
— Кто-нибудь в посольстве должен знать его, Эмили. Информация помогла бы всем нам.
Она вздохнула, сложила руки на груди и опустила взгляд.
— Дело не в моем отце, Ник. Не старайся пользоваться этим обстоятельством. Я хочу, чтобы преступник ответил за все совершенные им злодейства. И кроме того, его поимка является моей работой. Я должна заниматься поисками негодяя, хочу я того или нет.
Он пожал плечами:
— Извини. — Эмили не сдвинулась с места. — Ты подумаешь о том, что я сказал тебе?
Новая вспышка гнева.
— Что? Ты хочешь заставить меня тайком похитить информацию из секретных досье посольства США?
— Разве это такое уж преступление?
— Ты считаешь меня плохим сотрудником?
Опасная территория.
— Я имею в виду… Мне кажется, тебе не очень нравится твоя работа.
— Возможно. Только ты ведь пойдешь в тюрьму вместе со мной. Мне это не доставит удовольствия.
Ник выдавил из себя подобие смешка.
— Что тут смешного? — спросила Эмили.
— У меня когда-то был такой же конфликт. Делал все не так, как надо, а считал, что поступаю правильно.
— Что случилось?
— Длинная история. Если хочешь, я тебе когда-нибудь расскажу. Я ведь всегда рядом, не так ли?
— О да, — пробормотала Эмили, глядя ему прямо в глаза. — Ты и твой напарник. Мимо вас трудно проскочить.
Они балансировали на той грани, когда так легко все испортить.
— Генри Андерсон, — повторила она.
— Могу записать, — предложил он и потянулся к блокноту.
Эмили отдернула руку.
— Не надо мудрить. Ты будешь сегодня дома от шести до семи?
— Вполне возможно.
Она начала что-то записывать в блокнот.
— Сделай мне одолжение. Поищи сведения вот об этом имени. Везде, где сможешь. Сегодня вечером мы сравним наши записи. И… О черт!
К машине кто-то подошел. Коста почувствовал, как непроизвольно напряглась его спина. Вмиг нахлынули образы предыдущей ночи. Он нащупал пистолет.
