Она взяла стул и села возле письменного стола.
— Я пришла попросить об услуге. Расскажите мне об отце.
— Прямо сейчас? — спросил он. — Есть повод пообщаться. Я люблю общество хороших людей. Только не в рабочее время. Не могли бы мы поужинать вместе? После праздников?
— Да, могли бы. Только я хочу сдвинуть дело с мертвой точки. Пребывание в Риме… навевает некоторые воспоминания.
— Не понимаю, к чему такая срочность.
— Скажем, меня вдруг разобрало любопытство. Захотелось узнать, как вы относились к отцу. Интересно, чем он занимался в Риме. Я тогда была совсем маленькая, и он не очень-то откровенничал со мной.
Дэн Дикон служил военным атташе. Строго говоря, его роль заключалась в налаживании связей со своими коллегами в стране пребывания. Впрочем, работа включала в себя и другие обязанности. Эмили много узнала об этом, просматривая подборку газет после смерти отца. Его работа не представлялась ей чем-то особенным. Однако солидные журналы всего мира содержали статьи, намекавшие, что такая должность может быть прикрытием для выполнения иного задания.
— Я не работал с Дэном, — осторожничал Филдинг. — Мы просто знали друг друга. Полагаю, он общался здесь с военными. В самом деле, Эмили, я не тот, кто тебе нужен. Спроси мать.
— Они развелись десять лет назад. Вскоре после того, как мы покинули Рим. Тогда все как-то… усложнилось. Отец стал раздражительным. Разве вы не знали?
— Что-то слышал, — ответил он уклончиво. — Все равно тебе лучше обратиться к матери.
— Я уже обращалась. Но она или ничего не знает, или не хочет рассказывать мне.
Выражение лица Филдинга на мгновение изменилось. Оно перестало источать добродушие. Впервые за все время Эмили почувствовала разницу в годах, существующую между ними. Торнтон Филдинг как бы навечно остался мальчишкой, однако в данный момент он резко изменился и как-то постарел.
— Возможно, у нее есть на то свои причины.
— Не исключено. Но даже в этом случае я имею право все знать.
— Господи… — пробормотал Филдинг. Потом встал, повернулся к Эмили спиной и стал смотреть в окно, за которым бушевала стихия.
Она подошла к нему. Необычное зрелище открылось ей: облако белых снежинок медленно спускалось с неба, создавая холодный, лишенный цвета мир.
— Ты только посмотри, — едва слышно проговорил Филдинг. — Я двадцать лет не видел ничего подобного. Сомневаюсь, что когда-нибудь увижу такое вновь.
— Почему нет? Это всего лишь капризы природы. Такое случается время от времени.
Он взглянул на нее:
— Порой происходят всякие странные события, Эмили. Надо только сесть, расслабиться, наблюдать и учиться. А когда все кончится, покинуть этот чертов цирк.
— Что вы имеете в виду?
— Я хочу сказать, что твой отец был хороший, храбрый человек, который честно служил своей стране. Его смерть — большая трагедия. Я очень сожалею и сочувствую тебе.
Нет, этого мало. Она так просто от него не отстанет.
— Все сожалеют о его смерти, Торнтон, однако одного сочувствия недостаточно. Я хочу кое-что понять. Вы можете помочь мне.
Красивые брови поднялись вверх, выражая сомнение.
— Ты уверена?
— Абсолютно! Вы жили здесь и хорошо знали отца. Я тогда еще была совсем ребенком, но отлично помню, что вы часто приходили к нам в гости. Играла музыка. Мы смеялись. Я думаю…
Странно, что она так четко все это помнит.
— Мы танцевали.
Филдинг рассмеялся:
— Пиво текло рекой в доме Диконов, Эмили. Танцы лишь сопровождали возлияния.
— Знаю. Я ведь не слепая и не глухонемая. Конечно, все детали мне не запомнились, однако я до сих пор ощущаю атмосферу того времени.
Он не отреагировал на приманку.
— Я помню, как все изменилось к худшему в 1991 году, — продолжала Эмили. — А через несколько лет родители развелись. Так что же произошло тогда? Отец несколько раз куда-то уезжал. Его не было на моем дне рождении. Раньше такого никогда не случалось. Он обычно говорил… — Воспоминания нахлынули с такой силой, что она чуть не заплакала. — «Если в семье один ребенок, его нужно баловать». Он постоянно повторял эти слова. Вы, должно быть, их слышали.
— Честно говоря, не помню.
Филдинг как-то странно и испуганно посмотрел на нее и вернулся к письменному столу. Эмили последовала за ним и села на свой стул.
— Ты спрашивала об этом Липмана?
— Нет. Какой смысл?
— Он твой начальник, не так ли? В каждом деле, Эмили, есть свои правила.
Филдинг предполагал, что ей что-то известно. Этого следовало ожидать.
— Торнтон, мне кажется, вы меня не понимаете. До приезда сюда я была идиоткой, проходящей подготовку в системе. Меня послали сюда лишь потому, что я оказалась совершенно неспособной ученицей. В ФБР я пошла по воле отца. Не хочу притворяться, что это мое призвание. И вдруг меня сажают на самолет в Рим. Рядом со мной в кресле сидит Джоэл Липман, читает «Нью рипаблик» и ни черта мне не объясняет. Возможно, они выбрали меня, потому что я хорошо говорю по-итальянски. Или дело в моем дипломе: я имею понятие о том рисунке, который маньяк вырезает на телах своих жертв.
Рисунок. Магическое сплетение изгибов и углов. Эмили не могла выбросить его из головы. Естественно, в нем заключается весь смысл поступков преступника.
— Какой рисунок? — удивился он.
— Вот такой.
Эмили взяла ручку и начала набрасывать в его блокноте священное сечение, намечая контуры дракона. Сам Билл Каспар не смог бы работать так быстро и гладко.
— Я ничего не знаю ни о каком рисунке, — махнул рукой Филдинг. — Это твое дело, а не мое.
Эмили повысила голос:
— Да! Это мое дело, однако, поверьте, я не понимаю, что происходит, черт возьми!
Он задумался, пытаясь понять, говорит ли она правду или дурачит его.
— Ты шутишь?
— Нет!
Филдинг в задумчивости потер рукой рот.
— Ладно. Допустим, я поверил тебе. Вот мой первый совет. Больше не задавай ему никаких вопросов. Все равно не получишь ответов. Твое любопытство лишь ухудшит ваши отношения.
— Отлично, — не сдавалась Эмили. — Тогда позвольте мне спросить вас о том, что случилось в 1991 году.
На лице Торнтона Филдинга появилась весьма нехарактерная для него кислая гримаса.
— Ты же читала о событиях того года. О «Буре в пустыне». Союзники решили выгнать иракцев из Кувейта.
Невероятно. У них дома о кампании ничего не говорили. Эмили смутно припоминала лишь отрывки сводок новостей, рассказывающих о войне.
