— Тебе мало было того гамбургера, что я засунул тебе в пасть? — спокойно обратился Перони к Липману, который потел и извивался в его руках. — Нам надоело, наш американский друг. Меня избили из-за твоего вранья. На моих глазах чуть не погибла девочка. Наши люди подвергаются опасности. Хорошие люди, Липман. Пора кончать с этим дерьмом. Или ты начинаешь говорить правду, или мы покончим с этой шарадой прямо сейчас. Нам надоело изображать тупых копов. Понял?
Моретти наконец обрел дар речи.
— Ты! — закричал он, указывая на Перони пальцем. — Отпусти его немедленно! Фальконе!
— Что? — огрызнулся инспектор. — Посмотрите на лицо Перони. И взгляните на вашего человека. Он еще легко отделался. — Потом похлопал Перони по спине и тихо проговорил: — Можешь отпустить его, Джанни. Послушаем, что он нам скажет.
Перони убрал свою огромную руку с горла Липмана, и американец скатился со стола.
— Виале! — В голосе Липмана звучала угроза. — Сделайте что-нибудь.
Человек из службы безопасности развел руками и улыбнулся:
— Так-так. Это мой кабинет, Лео. Я не хочу, чтобы здесь творились всякие безобразия. Давайте успокоимся. В чем, собственно, заключается проблема? Вы же полицейские. Следуйте приказам, поступайте так, как вам велят. — Он умолк и пристально посмотрел на Перони: — Тебе надо найти нового начальника. Только так ты можешь сохранить работу.
Фальконе окинул Виале взглядом с головы до ног:
— Неверно.
Виале был явно озадачен.
— Что неверно?
— Насчет того, как должен действовать полицейский. И я не беспокоюсь о своей работе, Филиппо. А как насчет тебя?
— Не угрожай мне, — пробормотал Виале.
— И не думаю. Просто хочу внести ясность. Взгляни на это… — Он вынул из кармана куртки письменные распоряжения, полученные в палаццо Чиги, и положил их на стол. — Тут значатся некоторые имена, включая Моретти. И у вас есть причины для беспокойства.
Виале примирительно махнул рукой:
— Лео…
— Заткнись и слушай! — рявкнул Фальконе. — Прошлой ночью я прислушался к одному совету. При данных обстоятельствах он показался мне весьма полезным. Хотя вы, сдается, забыли, что в стране существует закон.
— Существует также такая вещь, как протокол… — заговорил Виале.
— Чепуха! — прервал его Фальконе. — Вы действуете противозаконно. Я проверял. Нельзя выписывать указания для прикрытия, как выписывают штрафные квитанции за парковку в неположенном месте. Существуют определенные правила. И на бумагах должна стоять подпись судьи. — Фальконе подтолкнул бумаги к Виале: — Здесь этого нет, Филиппо. Ты просто пытаешься одурачить меня гербовыми бланками и запугать своими угрозами.
Моретти посуровел и пристально посмотрел на Виале.
— Это правда? — спросил он.
— Бумажная волокита, — обратился тот к Фальконе, игнорируя вопрос комиссара. — Бюрократия. В наши дни так дела не делаются, Лео. Я так не поступаю. И не должен. Уверен, что ты в курсе.
— Существует закон, — спокойно ответил Фальконе. — Ты не можешь действовать только по своему усмотрению. Никто из нас не может так поступать. Даже ты. И тебе это известно. Но ты ставишь несколько печатей своей конторы, просишь Моретти сделать то же самое и плюешь на законодательство. Ты не смог бы в одиночку заниматься этим делом. Оно уже в центре внимания общественности. Тебе нужно было привлечь нас на свою сторону и при этом нарушить правила.
Виале уже больше не мог притворяться дружелюбным. Мертвые серые глаза сверлили полицейских.
— Это так? — спросил он.
— О да, — продолжал Фальконе. — Подобный приказ должен иметь одобрение судьи, если затрагиваются интересы государства. Национальная безопасность. Другие страны здесь ни при чем. Хотя, мне кажется, здесь дело даже не в этом. Ты намеренно перевел настоящее расследование в дело, включающее в себя убийство итальянского гражданина. Ты сбил с толку полицию и дал карт-бланш иностранной секретной службе, чтобы она могла действовать здесь беспрепятственно, полностью игнорируя итальянские законы. И ради чего? Чтобы Липман мог вести личную вендетту против человека, которого мы сами имеем полное право арестовать. Да я могу прямо сейчас отправить тебя в камеру. Стоит мне только позвонить куда следует, и к полудню ты уже будешь в суде отвечать за свои поступки.
Виале фыркнул и на миг задумался.
— Ты смеешь судить о том, что является и не является национальной безопасностью?
Фальконе улыбнулся. Все идет по плану.
— Пусть кто-то опровергнет меня и скажет, что я ошибаюсь. Прошу вас, господа. Нам уже пора узнать, кто такой на самом деле Уильям Ф. Каспар. Или…
Он не закончил фразу.
— Или что? — осведомился Моретти.
— Или арестовать всю вашу троицу, чтоб вы предстали перед судом… — Фальконе повернулся к Перони: — В чем там можно их обвинить?
Перони нахмурился, подсчитывая на пальцах пункты обвинений, глядя при этом, словно дурачок, в потолок и притворяясь, что никак не может их толком припомнить.
— Заговор. Отвлечение полиции от работы. Подделка официальных документов. Использование электронных средств информации в целях запугивания. Сокрытие информации. Нарушение закона…
Виале взорвался:
— Ты смеешь угрожать мне, Фальконе! Здесь! Ты представляешь, что творишь?
— Думаю, да, — спокойно отвечал Фальконе. — А вот что еще у нас есть.
Он вынул из конверта листы бумаги и бросил на стол. Липман схватил и в ужасе уставился на них. Перед ним были копии, сделанные Костой с материала, который предоставила ему Эмили Дикон: беседы в Интернете и, самое главное, меморандум 1990 года, обозначенный как «Вавилонские сестры».
— Откуда это у тебя, черт возьми? — пробормотал Липман.
— От Эмили Дикон, — ответил Фальконе. — А сама она пропала.
Агент ФБР просто олицетворял собой злобу.
— Эта сучка слишком много знает! Я думал…
— Что? — резко оборвал его Перони. — Что она дурочка? Такая же тупица, как и все мы?
— Да, — согласился Липман с кислым выражением лица.
Перони ткнул в него своим толстым пальцем:
— Опять ошибся, умник. А вот мне тут пришла в голову одна мысль. Что, если она мертва? Тебе ведь не удастся скрыть этот факт.
Липман задумался, потом обменялся взглядом с Виале. Что-то происходило. Перони рискнул бросить короткий взгляд на своего сообщника. Блеск глаз инспектора подтвердил правоту предположений подчиненного. Уловка удалась. Все прошло как надо.
Липман покачал головой и пробурчал:
— Полная неразбериха.
Моретти положил ручку и побледнел. Посмотрел на сидящих рядом и нахмурился.
