Перони посмотрел на Косту. Они уже обсуждали эту проблему.
— Если Алессио пропал, это все равно рано или поздно стало бы известно общественности, не так ли? — спросил Ник. — Могло ли так случиться, что именно поэтому Джорджио взял мальчика сюда?
Археологу вопрос явно показался неуместным.
— Почем я знаю? У вас было четырнадцать лет, чтобы задать Браманте этот вопрос.
— Тогда зачем он явился теперь к вам? — продолжал настаивать полицейский.
Профессор даже засмеялась.
— Это было довольно странно. Он хотел заполучить обратно старые папки с документами. Свои тогдашние отчеты, старые карты и прочие материалы. Все, над чем тогда работал.
— И что? — спросил Перони.
— Я выгнала его вон! Он же работал в рамках университетской программы! И все, что наработал, пока состоял в этой должности, по закону принадлежит нам! Университету! И я вовсе не собиралась это отдавать.
— И, надо полагать, это ему крайне не понравилось, — предположил Коста.
— Некоторые способности он и в тюрьме не утратил, — ответила Тернхаус. — Джорджио всегда славился крайней вспыльчивостью. Орал на меня, словно я все еще скромная юная студентка, его ученица. Со мной такое не пройдет. Я ни от кого такого не потерплю.
Ученая дама замолчала, явно колеблясь. Видимо, хотела сказать еще что-то.
— Я сделала несколько копий с карт, которые требовал мой бывший шеф. Это было все, что я могла ему отдать. И уже собиралась позвонить вам и сообщить о его приходе, когда прочла о том, что произошло.
Она замолчала.
Перони кивнул.
— Когда?
— Сегодня после обеда.
— После того как вы покончили бы с годовым бюджетом?
— Перестаньте насмешничать! — В голосе Джудит звучала едва скрываемая ярость.
Коста продолжал осматривать ближнюю сторону холма. Там, на стометровом пространстве, что лежало между сеткой ограждения перед узкой тропинкой и отвесным склоном холма, виднелось множество провалов и, по всей вероятности, входы в тоннели.
— Интересно, куда здесь мог забраться ребенок? — спросил агент, словно обращаясь к самому себе. — И почему его так и не нашли?
— Не знаю! — резко ответила археолог, окончательно выведенная из себя.
— Но вы же спускались тут под землю, — заметил Перони.
— Да! Именно поэтому я и отвечаю: не знаю! Там чрезвычайно опасно, я такого никогда прежде не видела! Джорджио отчаянно рисковал, я иной раз уже не надеялась, что мы выберемся живыми. Некоторые подземные тоннели едва держались, в любой момент могли обрушиться, один неверный шаг, одно прикосновение рукой к стене могли вызвать обвал. Это был сплошной кошмар! Там и искусственные тоннели, и естественные трещины, провалы, дренажные системы… Некоторые соединяются по крайней мере с двумя ответвлениями Большой клоаки Максима, но где — мы даже не представляем. И еще: есть коридоры, ведущие вниз, к родникам, что бьют из речного дна. И если ребенок заблудился, он мог упасть в любой из сотен провалов и погибнуть. Или же… — тут профессор пристально поглядела на них, — его мог туда кто-то сбросить.
— Вы знали этих студентов, — спросил Коста. — Они могли это сделать?
— У Лудо Торкьи с некоторых пор мозги встали набекрень. Он был на все способен. Но я все же не верю…
Тут археологу явно пришла в голову еще какая-то мысль. Тернхаус отошла в сторону и подняла с земли пустую бутылку из-под минералки с ярко-красной этикеткой.
— Если вы хотите понять, над чем сейчас стоите, смотрите. Там, внизу, настоящий муравейник, лабиринт проходов и коридоров, который никто, даже Джорджио, так и не собрался исследовать и нанести на карту.
Профессор скрутила крышку, насыпала в бутылку немного земли в качестве балласта и подошла к одной из расщелин в скале.
— Мы придумали такую штуку, когда здесь работали. Готова поспорить, что теперь это произойдет еще быстрее, чем тогда. Были сильные дожди, эрозия усилилась. Смотрите…
Она поманила агентов, поднесла бутылку к расщелине и выпустила из пальцев. Все трое услышали, как пластик с шумом бьется о каменные стены, звук становился все глуше и глуше. Потом раздался еле слышный всплеск воды. И все, если не считать едва доносившегося журчания воды в глубине холма, непрерывным потоком струящейся куда-то вдаль.
— Мы решили, что это естественный ливневый сток, не имеющий никакого отношения к храму. В подземелье имеется канал, соединяющийся с чем-то еще в глубинах Авентино, а потом несущий воду в реку. Вон там, видите?
Тернхаус указала на бурливый участок реки возле моста на остров Тибр.
— Около запруды, где река делает поворот, имеется один из периферийных выходов из Большой клоаки. Его вполне можно видеть отсюда. Начало этой системы построено еще при Клавдии.
[30]
Там при входе есть современная арка — ее возвели, когда проводили дорогу и ставили защиту от наводнений.
Коста разглядел отверстие в защитной стене, почти над местом, где пенилась вода, выходившая из слива.
— Вижу.
— А еще через пару минут вы увидите — сама я в жизни не смогла бы понять, как это получается, — как канал отсюда прокладывает путь сквозь несколько сотен метров скальных пород и кончается там. То, на чем мы сейчас стоим, — сплошь пористый, изъеденный промоинами камень, полный дыр, провалов и скрытых проходов, которые невозможно исследовать и картографировать. И если ребенок забрался туда, в эти глубины…
Ученая дама вздохнула и посмотрела на часы.
— У вас как со зрением? Мое в последнее время что-то начало сдавать. Боюсь, это единственное развлечение, которое я могу вам предоставить.
— Очень хорошо, — ответил Коста, напряженно, как голодный ястреб, вглядываясь в кучу пляшущего в воде мусора.
Прождали пять минут, но бутылка с красной этикеткой так и не появилась.
— Когда вы в последний раз пробовали этот трюк? — спросил Перони. — До исчезновения Алессио или после?
— Не помню. Кажется, после.
— Значит, с тех пор прошли годы? — продолжал агент. — И канал мог засориться.
Профессор покачала головой:
— Нет. Это просто невозможно. Мы всегда знаем, когда здесь возникают проблемы со стоком вод. Все сразу начинает заливать, как при наводнении. И приходится как-то с этим бороться. Но ничего такого не случалось довольно давно. В такой день, как сегодня, — она указала на пену возле запруды, — если нет засора, вода должна вытекать более свободно, чем обычно. Канал по-прежнему действует. Вы же сами слышали. Так что я не знаю…
В первый раз за все время беседы Тернхаус выглядела неуверенной, даже уязвимой, вполне способной полагать, что в столь знакомом и привычном ей мире может оказаться нечто неоткрытое, не снабженное соответствующей этикеткой и не упрятанное в архив для будущего использования и изучения.
