– Что же будем делать? – спросила Катрин, готовая расплакаться.
– Что же нам делать, по-вашему? Остается только стоять и ждать…
Вконец удрученная, Катрин опустила голову, скрестила руки на груди и молча принялась молиться, безразличная ко всему, что происходило вокруг нее. Между тем площадь бурлила как разъяренное море. Альгвасилы сыпали на зевак дождь ударов деревянными концами своих копий, прокладывая путь к домам. Люди дона Мартина уже обыскивали постоялые дворы, учиняя допросы владельцам и постояльцам. Любой незнакомец, приезжий или просто хоть сколько-нибудь странный человек уже был одним из тех страшных разбойников из лесов с Ока, которые, уж конечно, пробрались в город за своим сотоварищем. Страх проникал в души людей, сея в них дикую панику.
Вдруг из-за закрытых городских ворот с другой стороны послышалась слабая песнь во славу Божию, такая знакомая Катрин; она подняла голову.
Древняя песнь паломников, направлявшихся к могиле Иакова Компостельского! В Катрин проснулась надежда, показалось, что древняя песнь верующих явилась ответом Бога на ее пылкую молитву. Спрыгнув с повозки, она подбежала к решетке, вцепилась в нее руками. Перед ней на построенном римлянами мосту стояла толпа усталых и оборванных паломников. Впереди них, подняв глаза к небу, устремив фанатичный взгляд к облакам, шел Жербер Боа…
– Смотри! Надо же! – прошептал Жосс, тоже соскользнув с повозки и встав рядом с Катрин. – Мы встречаемся вновь!
Жербер остановился в нескольких шагах от опущенной решетки и, задрав голову кверху, спросил:
– Почему решетка закрыта? Откройте Божьим странникам!
Один из воинов что-то грубо ответил ему по-испански. Он возвысил голос и с яростью стал бросать какие-то слова своему противнику.
Диалог, все более накаляясь, продолжался несколько минут. Жербер Боа всадил свой посох в землю и оперся на него в позе ожидания, а в это время вокруг него паломники опустились прямо на землю, сраженные усталостью.
– Ну и что? – спросила Катрин у Жосса.
– Жербер призвал на помощь архиепископа. Солдат ему ответил, что пошли за доном Мартином.
Алькальд не замедлил явиться. Катрин увидела его длинную черную фигуру, паучьи ноги, прошагавшие по каменной лестнице на стену. Ганс тоже сошел с повозки, не повинуясь охранникам, которые приказывали ему вернуться домой, и подошел к друзьям.
– Может быть, здесь нам и повезет, – прошептал он. – Дон Мартин намеревается расспросить паломников о разбойниках, что напали на них.
Через некоторое время действительно резкий голос дона Мартина раздался над головой у Катрин. Жербер вежливо приветствовал его, но не унял своего высокомерия. Произошел еще один обмен непонятными для молодой женщины словами, и потом вдруг тон алькальда странным образом смягчился. Ганс удивленно прошептал:
– Он говорит, что откроет ворота перед этими святыми людьми… но мне не очень-то понравилось, что он так внезапно смягчился. Если только решетка откроется, нам необходимо этим воспользоваться…
– Вас же обязательно станут преследовать! Если с вами что-нибудь случится, я себе этого не прощу.
– Но у нас нет выбора, – возразил Ганс. – Если они обнаружат того, кого мы везем, нам придется разделить судьбу этого человека. Лично мне больше нравится умереть от стрелы, чем на костре.
И Ганс решительно уселся на свое место, приглашая Катрин и Жосса поступить таким же образом. Только они успели занять свои места, как дон Мартин Гомес Кальво появился под сводом ворот с отделением альгвасилов. Он заставил отогнать в сторону повозку и немедленно ее обыскать. Катрин слушала резкий голос, выговаривавший Гансу, все больше проникаясь мыслью, что отныне никто не спасет ни ее саму, ни Готье, ни друзей от этого пока пустого эшафота, который мрачно ждал своей добычи.
Но она плохо знала Ганса. Гневу алькальда он противопоставил олимпийское спокойствие, объясняя, как нашептывал на ухо Катрин переводивший ей на французский язык его слова Жосс, что ему обязательно нужно отвезти груз, вот эти камни, в Лас Хуельгас, потому что он уже опаздывал с заказанной ему коннетаблем Альваро де Луна работой. Имя хозяина Кастилии сделало свое дело. Тонкие губы дона Мартина наконец приоткрылись, и с них слетела короткая фраза. Ганс ничего не сказал, но, заметив, как он сжал вожжи, Катрин поняла, что они должны трогать. В это время решетка медленно стала подниматься. За повозкой и рядом с ней двигался отряд вооруженных людей. Дон Мартин прошел на мост, сделал величественный жест, приглашавший паломников пройти в ворота. Они с трудом поднялись с земли.
– Едем! – прошептал Ганс. – Мы занимаем слишком много места. Подождем на мосту, пока вся колонна пройдет.
Повозка медленно двинулась вперед, и Катрин, которая до сей минуты ощущала на груди тяжесть всех камней, из которых были сложены крепостные стены, почувствовала облегчение. Ганс встал в сторонке, чтобы пропустить паломников.
– Хвала Господу, нас миновала сия участь, – прошептал Жосс, разглядывая крайне изможденных паломников.
В следующий момент они стали свидетелями разразившейся драмы. Едва паломники добрались до ворот Санта-Мария, солдаты окружили их.
– Клянусь кровью Господней! – удивился Жосс. – Но… их арестовывают!
– Дон Мартин желает задать им несколько вопросов, – ответил Ганс глухим голосом. – Он хочет убедиться, кто они… не сходя с места!
– Это бесчестно! – воскликнула Катрин. – Что эти бедные люди могут ему сообщить? Им нужна помощь.
– У них, например, спросят, не вернули ли себе бандиты из Ока своего сотоварища? Где бандитское логово? Нужно еще узнать, кого эти несчастные больше боятся: мести разбойников или дона Мартина!
Катрин с тревогой следила за перипетиями развернувшейся драмы. Большинство паломников без сопротивления дало себя связать, но нашлись и такие, кто попытался оказать сопротивление людям алькальда, и первым из них, естественно, был Жербер Боа. Он мужественно бросился со своим смешным посохом на вооруженных мечами и копьями солдат. Не в состоянии двинуться дальше, Катрин, Ганс и Жосс завороженно смотрели вытаращенными от ужаса глазами.
Слишком неравный бой быстро закончился. Паломников усмирили в мгновение ока. Вне себя от возмущения, Катрин услышала предсмертный крик Жербера, которого ударили копьем прямо в грудь. Несчастный клермонтец мгновенно полетел в реку, и поток медленно стал относить тело. Остальных паломников загнали за ворота, и решетка упала…
Катрин подтолкнула Ганса, который впал в оцепенение.
– Быстрее, едем! Дорога теперь свободна… И потом, мы, может быть, сможем его выудить.
– Кого? – произнес Ганс, подняв на нее полный горечи взгляд.
– Жербера Боа. Может быть, он еще жив…
Ганс послушно тронул лошадей, и повозка двинулась вдоль реки Арлансон. Жосс пересел с задней части повозки и оказался рядом с обоими спутниками. Он никак не мог прийти в себя.
