Зобейда потянулась и, повернувшись спиной к Катрин, направилась к двери. Но, перед тем как переступить порог, обернулась:
– Чуть не забыла! Послушай, что я тебе сейчас скажу, женщина, и постарайся помнить об этом, если хочешь жить: каприз моего брата, который продлится недолго, будь уверена, вознес тебя на место султанши. Он поселил тебя по соседству со мной. Но если тебе хочется еще несколько ночей услаждать чувства калифа, не приближайся к моему дому. Если увидят, что ты бродишь вокруг моих покоев, ты умрешь!
Катрин не ответила. В какой-то миг у нее возник соблазн бросить в лицо сопернице то, что она о ней думала. Но не словесная же перепалка с Зобейдой возвратит ей Арно. Между тем она не смогла не прошептать:
– Ты что, прячешь сокровище у себя в доме?
– Ты слишком болтлива и слишком любопытна, женщина с желтыми волосами! Благодари аллаха, что я не хочу печалить брата, слишком быстро разбивая его игрушку, которой он еще не наигрался! Но держи свой язык за зубами и закрывай глаза, если хочешь сохранить и то, и другое! Помни: не приближайся к моему дому! Впрочем… Ты долго не пробудешь моей соседкой.
– Это почему же?
– Потому что ты меня разочаровала! Про тебя столько рассказывали во дворце, и мне захотелось полюбоваться на твою исключительную красоту, но…
Зобейда вернулась к Катрин. Ее походка, вкрадчивая, кошачья, как раз напоминала походку черной пантеры. Сердце Катрин замерло, когда принцесса выбрала в корзине огромный персик, в который ее маленькие острые зубки, не медля, с жадностью вонзились. Не ведая того, что на самом деле содержала корзина, Катрин задрожала от мысли, что Зобейда обнаружит «это» прежде ее самой. Лежало ли что-то под фруктами… или в каком-то из них? С Абу трудно было знать наверняка. С тревогой она смотрела, как Зобейда ела персик, как сок обильно тек по ее пальцам. Доев фрукт, принцесса бросила косточку на ложе Катрин и снизошла до того, чтобы закончить свою фразу:
– …но ты не такая красивая, как я думала! Нет, по правде говоря, есть и покрасивее!
И опять она потянулась к корзине с фруктами, выбрала на этот раз черную фигу и потом неторопливо удалилась. И вовремя! Обезумев от гнева, Катрин схватила дыню и уже было хотела использовать ее в качестве метательного снаряда, но Зобейда уже исчезла, и дыня выпала из рук Катрин. Морайма со стоном поднялась с пола. В течение всего разговора она оставалась простертой на полу.
– Аллах! – ворчала она. – Кости мои трещат, как ветки на огне! Какая вожжа тебе попала под хвост, Свет Зари, что ты спорила с ужасной Зобейдой? Право слово, удивляюсь, что ты еще жива! Видно, ночку-то она провела сладкую, наша принцесса. Невероятно, чтобы она была такой милостивой!
Эти слова переполнили чашу терпения; Катрин уже не смогла их вытерпеть.
– Уходи! – процедила она сквозь сжатые зубы. – Исчезни с глаз моих!
– Что с тобой? – удивилась старая еврейка. – Я не сказала тебе ничего обидного.
– Я хочу покоя, слышишь? Покоя! Исчезни и не возвращайся, пока я тебя не позову! Я же тебе уже сказала, что хочу спать. Спать! Понятно?
– Хорошо, хорошо, ухожу…
Морайма посчитала за лучшее убраться с глаз долой. Катрин же, оставшись одна, не стала терять времени зря. Притянув к себе корзину с фруктами, она поторопилась освободить ее, выкладывая плоды прямо себе на кровать. Фруктов было много, и ей пришлось дойти до дна, чтобы отыскать послание Абу. Абу-аль-Хайр был человеком осторожным.
На дне корзины она нашла три вещи, из которых по крайней мере одна исторгла у нее радостный крик: это был ее кинжал, верный спутник ее самых трудных дней жизни. Два других предмета были ему под стать: маленький пузырек и письмо, которое она поспешила прочесть:
«Когда путешественник углубляется в густой лес, где вокруг рычат дикие хищники, ему нужно иметь при себе оружие, чтобы защитить жизнь. Ты совершила безумие, уйдя без моего совета. Но тот, кто мыслит восстать против желания аллаха, безумен, и ты только следуешь предначертанному. Твои слуги издали охраняют тебя. Жоссу удалось устроиться в охрану к визирю. Он теперь живет в Альказабе, около дворца. Но Готье трудно сыграть роль немого слуги, которую я требую от него в моем доме. Он следует за мною повсюду, и я намерен сделать множество визитов к властелину верующих, когда он вернется. До этого времени не торопись. Ведь терпение – тоже оружие.
Что касается флакона, он содержит быстродействующий яд. Мудрец всегда предвидит, что может проиграть, а монгольские палачи принцессы слишком хорошо умеют играть симфонии мук на несчастных человеческих арфах…»
И, конечно, там не было никакой подписи. Катрин поспешила сжечь письмо на углях большой бронзовой курильницы для благовоний, стоявшей посередине комнаты. Теперь она чувствовала себя уверенней, туман в голове прошел. Она была вооружена, и ей показалось, что борьба с Зобейдой пойдет на равных: ведь она теперь могла ударить кинжалом эту высокомерную Зобейду и окончательно вырвать из ее рук Арно, даже если придется вскоре умереть и последовать за нею.
Прижимая к сердцу холодную сталь кинжала, Катрин опять улеглась на подушки. Ей нужно было хорошо поразмышлять над тем, что могло произойти дальше!..
Пантера и змея
Присев на огромную подушку из мягкой кожи, Мари, молодая французская одалиска, молча наблюдала за Катрин, которая, вытянувшись на животе и положив подбородок на ладони, размышляла над своей судьбой. В этот послеобеденный час отдыха весь дворец погрузился в тишину и отдыхал. Рабы методично махали огромными веерами из перьев над спящими красавицами. Сад тоже, казалось, дремал в полуденной жаре.
После посещения Зобейды прошло уже три дня. Принцесса приняла строгие меры, чтобы ее опасная соседка не попала ни в коем случае ни в ее сад, ни в павильон. Когда Катрин захотела выйти из своих покоев и отправиться в сад вместе со служанками, в дверях перед ней скрестились два копья и гортанный голос отдал ей приказ вернуться в свою комнату. И, так как она восстала против домашнего ареста, евнух, которому было поручено ее охранять, сказал, что в отсутствие калифа драгоценная фаворитка должна денно и нощно оставаться под охраной из боязни, что с ней случится несчастье.
– Несчастье? В этом саду?
– Солнце печет, насекомые кусают, а гадюки приносят смерть! – заявил черный евнух без всякого выражения. – Приказы даны четкие: ты должна оставаться у себя до тех пор, как вернется хозяин.
Катрин не стала настаивать. В странном внимании к ней Зобейды тоже было от чего забеспокоиться, ибо Катрин не питала иллюзий насчет отношения к себе со стороны принцессы: еще не зная ее, Зобейда, конечно инстинктивно, ненавидела ее так же свирепо, как и сама Катрин. Именно поэтому ее так внимательно охраняли и так суровы были предписания. Зобейда не могла догадаться о связях, которые ее соединяли с Арно. Для высочайшей принцессы Катрин была только еще одной рабыней, как и прочие, даже если по капризу султана на миг она возвысилась над себе подобными. Зобейда, видно, боялась, что ее пленник, заметив новенькую, слишком ею заинтересуется. Может быть, Зобейда не хотела, чтобы Арно встретился с француженкой, и это объясняло ее действия? Хотя чувства страха перед ее палачами хватило бы для того, чтобы держать фаворитку подальше от жилища принцессы. Вот уже три дня подряд Катрин усиленно пыталась найти ответы на эти вопросы, но все было напрасно. Катрин спросила Морайму, но та стала на удивление скрытной. Она приходила узнать, не нужно ли чего молодой женщине, и с явной поспешностью исчезала. По правде говоря, Катрин ничего не понимала. Живя в вечном опасении, что вот-вот узнает про отъезд Зобейды, а следовательно, и Арно в далекие земли Магриба, она пришла в крайнее изнеможение от постоянного напряжения. В особенности по ночам, когда расходилось воображение и разжигало ее ревность, жизнь становилась невыносимой, и Катрин сдерживала себя, чтобы не броситься очертя голову в первую же безрассудную авантюру.
