- Слушайте! - Кукуша покинула стул и приблизилась вплотную к
столу Лукина.- Петр Николаевич, скажите мне, ну что же вы за человек? Почему вы
такой жестокий? Ведь вы же тоже в свое время пострадали.
Кукуше показалось, что эти слова его как-то прошибли.
- Да,- сказал он и приосанился.- Я пострадал. Но я пострадал
за принципы, а не за шапку. А когда пострадал, то ни разу...- он весь
затрясся,-...запомните, ни разу не усомнился в наших идеалах. Вот! Вот!
закричал он, извлекая бумажник.
- "Вот! Вот!" - передразнила, разъярившись,
Кукуша.- Девочки, бантики... А человека убить - раз плюнуть. Ты, старый козел!
- она перегнулась через стол и схватила его за грудки.- Если ты сам лично не
принесешь моему мужу шапку, я тебе... Ты даже не знаешь, что я тебе сделаю!
Генерал растерялся, схватил ее за руки, стал отдирать от
себя.
- Зинаида Ивановна! Да что это вы делаете! Да как вы смеете!
Я вам не позволю!..
Кукуша опомнилась, разжала пальцы и, обозвав Лукина
сволочью, в слезах выскочила из кабинета.
На площади Восстания она схватила такси, плюхнулась на
заднее сиденье и плакала всю дорогу. Она не знала, что делать. Доставать шапку
за свои деньги и сделать вид, что ей выдали в Союзе писателей, было
бессмысленно Ефим этого трюка не примет.
Такси въехало во двор и остановилось за черной
"Волгой". Кукуша расплатилась и пошла к подъезду. Дверца
"Волги" открылась, высокий человек в темном пальто и в шляпе с
короткими полями загородил ей дорогу:
- Зинаида Ивановна, я полковник Колесниченко.
Кукуша вздрогнула:
- Полковник КГБ?
Человек улыбнулся:
- Нет, что вы, я пехотинец. Адъютант маршала Побратимова. Он
приехал и ждет вас в гостинице "Москва".
Это было не лучшее время для свиданий, но Кукуша
заторопилась.
- Извините, я сейчас. Вы можете меня подождать?
- Так точно.
Она ринулась наверх, расшвыряла белье и через четверть часа
вернулась обратно, полыхая смешанным запахом душа и парфюмерии.
Маршал занимал трехкомнатный "люкс", в прихожей
которого на четырехрогой полированной вешалке висели две шинели и две папахи.
Владельцы папах сидели в роскошной гостиной за овальным столом, уставленным
закусками человек на двенадцать, и пили французский коньяк Курвуазье из тонких
чайных стаканов. Одна бутылка 0,75 была уже опустошена, а другая почата. Было
порядком накурено, сизый дым волнистыми слоями плавал в свете многоярусной
хрустальной люстры.
- Зинуля!
Навстречу Кукуше поднялся один из пирующих, крупный
бритоголовый человек, похожий на артиста Юла Бриннера.
Побратимов был в зеленой форменной рубашке с маршальскими
погонами, но без галстука. Его парадный мундир, отягощенный орденами, висел на
спинке стула возле беккеровского рояля.
Не стесняясь присутствия Колесниченко и своего собутыльника,
маршал обнял Кукушу и крепко поцеловал в губы.
- Ух! - она невольно отпрянула.
- Видать, от вас, товарищ маршал, довольно сильно разит,-
приблизился к Кукуше обладатель второй папахи. Это был бывший адъютант
Побратимова Иван Федосеевич, теперь генерал-майор.- Здравия желаю, Зиночка,- он
поднес Кукушину руку ко рту и щедро ее обслюнявил.
- Должно быть, и правда разит, я и не подумал,- смутился
маршал. Он был пьян, но рассудка не терял.- Сейчас тебе тоже коньячку плеснем,
будем вместе благоухать.
Налил по полстакана Кукуше, Ивану Федосеевичу, себе и
посмотрел на все еще стоящего у входа Колесниченко.
- Товарищ маршал, мне еще надо сестру посетить,- сказал
тот.Разрешите удалиться?
- Удаляйся,- разрешил маршал.
Колесниченко исчез. Маршал поднял стакан:
- Ну, Зинуля, со встречей! А ты что такая смурная?
- Потом.- Кукуша все полстакана выдула залпом.- У меня беда,
маршал. Мужика моего кондрашка хва-а-атила,- сказала она и разревелась.
Ей было налито еще полстакана, потом она была спрошена, в
чем дело, и выслушана со всем возможным вниманием.
- И это он, значит, в борьбе за шапку себя до такого довел?
- удивился маршал.
- Это бывает,- заметил Иван Федосеевич.- У нас, я помню,
один подполковник тоже ожидал полковничьей папахи, а когда не дали, пустил себе
пулю в лоб.
- Ну и дурак,- сказал Побратимов.
- Ясное дело, дурак,- согласился Иван Федосеевич.- Тем более
что вышла ошибка. Полковника-то ему присвоили, а в список включить забыли. Так
что папаху он получил как бы посмертно, ее потом на крышке гроба несли.
- Тем более дурак,- заключил маршал.- Лучше быть живым
подполковником, чем мертвым полковником.
После открытия третьей бутылки был выслушан сбивчивый
Кукушин рассказ о злодейском поведении и черствости Лукина.
- А кто этот Лукин? - спросил маршал сурово.
- Это этот, что ли, генерал КГБ? - поинтересовался Иван
Федосеевич.
- Ты его знаешь? - удивился маршал.
- Так точно, товарищ маршал. Если это он, то очень даже
знаю. Он тут ко мне как-то приходил, просил внука освободить от призыва. Внук у
него талантливый кинооператор, спортсмен, альпинист и комсомольский вожак.
- Понятно,- сказал маршал.- И ты его освободил?
- Так точно, товарищ маршал. Освободил. Но ошибку можно
исправить.
- Дошлый мужик! - сказал маршал Кукуше, кивая на Ивана
Федосеевича.Надо же, какого адъютанта лишился. Вот что, Иван, ты этому сучонку
пошли-ка повестку, а когда дедушка прибежит, скажи ему, что внука загоним в
Афганистан, а из тебя, скажи, если ты сам лично шапку в больницу не принесешь,
маршал Побратимов совьет веревку.
- Слушаюсь, товарищ маршал! Слушаюсь! - охотно отозвался
Иван Федосеевич.- Прямо не скажу, а намекнуть как-нибудь постараюсь Вы какую
шапочку хотите? - повернулся ,он к Кукуше.- Из чижика или из пыжика?
Результатом этого разговора стала повестка в военкомат,
доставленная с нарочным и под расписку одному молодому кинооператору и аспиранту
по имени Петя. Явившись по повестке, Петя, к его удивлению, был принят лично
военным комиссаром города Москвы генерал-майором Даниловым.
Генерал был исключительно приветлив. Он вышел из-за стола,
поздоровался с Петей за руку, усадил его на диван и сам сел рядышком.
- Значит, вы кинооператор? - спросил генерал, озаряя Петю
золотою улыбкой.- Прекрасная профессия. И не такая уж безопасная, как некоторым
кажется. Я помню, у нас на фронте был кинооператор. Человек исключительного
мужества. Он иногда, чтобы сделать хороший кадр, чуть ли не ложился под
вражеские танки, выходил на пулеметы. Замечательный человек был.- Генерал
вздохнул.- Погиб, к сожалению.
