— Ну все, мне пора, — заявила блондинка. —
Отдыхай себе, а понадобишься, мы тебя найдем! Аривидерчи, Римма!
— Пока! — криво улыбнулась Курица.
— Да не трясись ты так! Все уже позади!
— Ох, если бы… — простонала несчастная Курица.
Блондинка похлопала ее по плечу. Тут объявили посадку на
самолет, вылетающий в Рим, и Блондинка побежала бегом. А Курица понуро побрела
в другую сторону.
— Матильда, мы с тобой как старые боевые лошади —
кинулись на звук трубы! — рассмеялась я.
— Да уж! Даже руки не помыли. Пойдем, помоем! А ведь
дельце-то интересное можно было бы размотать — контрабанда, шантаж! Интересно,
что они такое пронесли через таможню? — волновалась Мотька.
— Мало ли… Драгоценности, наркотики, деньги,
антиквариат…
— А эту женщину жалко… Она, видно, в долги влезла, а
они из нее курьера сделали. Аська, а может, заявить таможенникам?
— Ты спятила, да? Во-первых, мы никуда не улетим, а
во-вторых, что будет с Курицей?
— С какой курицей? — ошалела Мотька.
— С Мокрой. Я эту бедолагу так прозвала.
И тут объявили наш рейс на Тель-Авив. Мы со всех ног
кинулись к нашему выходу. Народ уже собирался, но в накопитель еще не пускали.
Ольга Ивановна с кавалером не спеша направлялась к нам.
— Все в порядке? — спросила она. — Помощь
пока не требуется?
— Нет, спасибо!
Наконец нас впустили в накопитель, и мы уселись в кресла.
Шел уже второй час ночи, а сна ни в одном глазу.
— Смотри! — шепнула мне Мотька.
Напротив нас сидела Курица с большущей сумкой. Вид у нее был
измученный. Очевидно, напряжение отпустило ее, и она вконец обессилела.
— А почему она не сдала сумку в багаж? —
поинтересовалась Матильда.
— Мало ли, может, у нее там банки или бутылки
какие-нибудь, а может, не хочет в Тель-Авиве багажа дожидаться.
— Аська, мне уже так охота в самолет, кажется, сейчас
помру от нетерпения!
— А мне не столько в самолет, сколько в Тель-Авив!
— Ты помнишь тетю Женю?
— Не очень, они уже лет семь как уехали. Папа в прошлом
году к ним ездил, привез фотографии… Но не беда, я знаю, что она очень добрая.
— А кем она работает?
— Вообще-то она окончила педагогический, но работает
дома, на компьютере.
— А муж у нее есть?
— Нет, они развелись, и он уехал в Канаду.
— Он ей хоть помогает?
— Да, помогает, но у него у самого дела не очень.
Глава III. Радости полета
Между тем народу становилось все больше и свободных кресел
почти не было. Курица взяла свою сумку, с трудом взгромоздила себе на колени,
оперлась на нее локтями и закрыла ладонями лицо. Мне даже показалось, что она
беззвучно плачет. Вот бедолага! Вскоре объявили посадку. Мы с Мотькой вскочили
и бросились к дверям, но оказались только третьими. Пока девушки в форме
проверяли билеты, Мотька вся тряслась от нетерпения, ее синие глаза горели
огнем — скорее, скорее! Пройдя последний контроль, мы очутились в коридорчике,
ведущем в самолет.
— Аська, — разочарованно шепчет Матильда, — а
где же трап, летное поле?
— Забудь! Может, на обратном пути!
— Ну вот, а я так мечтала…
— Ладно, Мотька, переживешь!
— Да переживу как-нибудь! — счастливо смеется
Мотька.
И вот мы в самолете.
— Шалом! — приветствует нас очень красивая
стюардесса, заглядывает в наши билеты и показывает куда пройти. Рядом с Мотькой
я чувствую себя бывалой путешественницей и решительно иду в глубь салона. Вот и
наши места.
— Садись к окошку, хочешь? — великодушно предлагаю
я.
— Конечно, хочу!
— Давай, сразу пристегнись! — советую я.
— А как?
Я показываю Мотьке, как пристегнуться, и сама тоже
пристегиваюсь. К нам подходит Ольга Ивановна.
— Ну что, девочки? Проблемы есть?
— Нет, спасибо!
— Ну и прекрасно! Только прошу вас, когда прилетим,
ждите меня возле транспортера.
— Возле чего? — переспрашивает Мотька.
— Ну, там, где выдают багаж. Кстати, у вас много вещей?
— Две сумки! — отвечаю я.
— Возьмите тележку, погрузите на нее свои сумки и ждите
меня. Договорились?
—Да!
— Счастливого полета!
— И вам так же!
Место рядом со мной еще свободно. По проходу идет совсем
молоденький паренек в длинном черном сюртуке и в круглой шляпе, из-под которой
по щекам свисают два рыжих локона.
— Аська, чего это он? Какой странный!
— А ты не слышала, дедушка объяснял, что так одеваются
правоверные евреи.
— Надо же! И что, в Израиле все так ходят?
— Не думаю! А еще дед говорил, что жены у таких всегда
в париках.
— Но ведь там жара!
И тут к нам подходит Мокрая Курица.
— У меня место 23 С. Это здесь? — застенчиво
спрашивает она.
— Здесь!
Курица с трудом закидывает сумку в багажное отделение и
садится рядом со мной. Вид у нее какой-то отрешенный.
Матильда в упоении озирается.
— Аська, это что? Телевизоры?
— Вроде да! Наверное, кино будут показывать!
— Здорово! А это они уже на иврите говорят?
— Наверное!
Курица вдруг с улыбкой обращается к нам:
— Девочки, вы что, одни летите?
— Одни! — гордо отвечаю я. В самом деле, Ольга
Ивановна не в счет.
— Первый раз?
—Да.
— Я тоже первый.
Теперь я вижу, что у нее милое и даже красивое лицо, добрая
улыбка и ужасно несчастные глаза.
— А кто там у вас? — спрашивает она.
— У меня там двоюродная тетя, — отвечаю я.
— А вы разве не сестры? — удивляется она.
— Нет, мы подруги!
— Но все равно как сестры! — сообщает Мотька.
— Понятно. И как же вас зовут?
— Меня зовут Мотя, а ее Ася.
— Ася… Это Анна?
— Нет, Анастасия.
— А Мотя? Неужели Матрена?
