Рэднор сел в кресло, откинулся и закрыл глаза.
— Я устал, — проговорил он.
— Полагаю, вы почти не спали после того, что случилось.
— Мне семьдесят один, — вяло произнес он.
Я был искренне поражен. До нынешнего дня я считал, что ему около шестидесяти.
— Не может быть! — воскликнул я.
— Время бежит. Семьдесят один.
— Если бы я не предложил заняться Креем, ничего бы не случилось, — с раскаянием проговорил я. — Мне очень, очень жаль!
Рэднор открыл глаза и выпрямился в кресле.
— Это не ваша вина. Если и есть чья-то вина, то только моя. Если бы фотографии были у вас, вы бы не позволили Хегборну увезти их в Сибери. Я еще тогда понял, что вам не понравилось, когда я отдал их. Фотографии, попав в Сибери, стали прямой причиной взрывов. Это моя ошибка, а не ваша.
— Но вы же никак не могли предположить... — запротестовал было я.
— Я должен был предвидеть подобный поворот событий после стольких лет работы в агентстве. Думаю... наверно, я уже не способен ясно представлять... последствия. — Голос у него упал до тихого шепота. — Из-за того, что я дал Хегборну фотографии... вы потеряли руку.
— Нет, — решительно возразил я. — Нелепо упрекать себя в этом. Ради всего святого, прекратите. Ни один сотрудник агентства не позволит вам пребывать в таком настроении. Что будут делать Долли, и Джек Коупленд, и Сэмми, и Чико, и все остальные, если вы не начнете все снова?
Рэднор молчал.
— Рука у меня все равно не действовала, — продолжал я. — И если бы я уступил Крею, то не потерял бы руку. Но к вам это не имеет никакого отношения.
— Вы сумели запудрить мозги Крею. — Рэднор встал.
— Верно.
— Но мне-то вы не станете врать.
— Разумеется, не стану.
— Я вам не верю.
— А вы подумайте, со временем поверите.
— Вы не очень-то уважаете старших.
— А чего их уважать, когда они ведут себя глупо? — сухо проговорил я.
Он раздул ноздри, явно начиная злиться. Но вежливо спросил:
— А вы? Вы будете на меня работать?
— Это зависит от вас. А вдруг в следующий раз из-за меня всех нас убьют?
— Я рискну.
— Тогда ладно. Буду работать. Но мы еще не закончили с этим делом. Чико забрал негативы?
— Да. Он велел отпечатать снимки в двух экземплярах. Один комплект — для него, другой он передал для вас. Он сказал, что вы просили, но, право, не знаю...
— Вы привезли их? — в нетерпении перебил я.
— Да, они в машине. Вы уверены?
— Ради всего святого, я жду не дождусь их! — с жаром воскликнул я.
* * *
На следующий день я попросил еще несколько подушек и телефон возле кровати и заработал репутацию трудного пациента.
Этим утром агентство, втиснувшись в маленький домик Рэднора, снова начало работать. Долли позвонила мне, чтобы сказать, что у них совершеннейший ад, один телефон вместо тридцати необходимых, но, к счастью, все в приподнятом настроении, не расстраиваются из-за мелочей, в агентстве появилось новое выражение: «Холлилуйя». А теперь до свидания, потому что следующий в очереди на телефон показывает на часы, мол, ее время кончилось.
Позже из телефонной будки позвонил Чико.
— Сэмми нашел водителя цистерны, Смита, — сказал он. — Вчера Сэмми ездил к нему в Бирмингем. Теперь, когда Креи в тюрьме, Смит хочет дать показания под присягой. Он признался, что получил двести пятьдесят фунтов только за то, что вышел из кабины и, когда цистерна перевернулась, снял с нее цепи. А потом сидел на обочине дороги, стонал и жаловался, что ничего не помнит. Легкие деньги.
— Прекрасно! — сказал я.
— Но это еще не все. Изюминка в том, что у него еще целы эти деньги, он их спрятал в консервной банке и собирается сделать первый взнос на покупку дома. Он потому и соблазнился предложением Крея, что хотел купить дом. Крей сначала дал ему задаток, а окончательно расплатился десятифунтовыми купюрами, которые ты нашел в его кейсе и сфотографировал. У Смита есть один из тех банкнотов, которые на снимке. С ним он готов расстаться. Это будет вещественное доказательство. Но кто бы мог заставить его отдать остальные? Ты мог бы?
— Не думаю.
— Но все же у нас есть доказательства, что Крей причинил ипподрому злонамеренный ущерб.
— Потрясающе! А за что они задержали его сейчас?
— Ему предъявили обвинение в нанесении телесных повреждений, а остальных — в подстрекательстве и содействии.
— Значит, их приговор зависит от того, что присудят Крею.
— Если повезет.
— Но он все равно владеет двадцатью тремя процентами акций Сибери, — вздохнул я.
— Да, — хмуро подтвердил Чико.
— Что осталось от офиса? — спросил я.
— Еще идет осмотр. Наружные стены выстояли, но внутри все придется делать заново.
— Мы можем улучшить планировку, — обрадовался я, — и установить лифт.
— Конечно, можем, — снисходительно подтвердил Чико. — Впрочем, у меня есть еще одна информация, которая может заинтересовать тебя.
— Какая?
— На соседнем доме висит объявление: «Продается».
* * *
После обеда пришел Чарлз, а я как раз спал. И он, к сожалению, видел, как я просыпаюсь. Первые несколько секунд, когда возвращается сознание, всегда самые ужасные. Как обычно, я почувствовал адскую боль, а когда открыл глаза, возле кровати сидел Чарлз.
— Боже мой, Сид, тебе дают обезболивающее?
Я кивнул, все еще не вполне придя в себя.
— Но современные лекарства, по-моему... Я буду жаловаться, — продолжал Чарлз.
— Не надо.
— Но, Сид...
— Врачи делают все, что могут, уверяю вас. Не огорчайтесь так. Через несколько дней будет лучше. А пока просто скучно, вот и все... Лучше расскажите мне о Фреде.
Фред уже был в доме, когда наряд из четырех полицейских прибыл в Эйнсфорд. И всем четверым пришлось держать его, чтобы он не вырвался, да еще и вернувшийся домой Чарлз помогал.
— Большой ущерб он успел причинить до приезда полицейских? — спросил я.
— Он действовал методически и очень быстро. Все перевернул в моем столе и в маленькой гостиной. Каждый конверт, каждую папку, каждый блокнот. Он все разорвал и бросил на пол, собираясь уничтожить. Когда приехала полиция, он как раз перешел в столовую. Этот тип очень силен и сопротивлялся до последней минуты. В холле на столе нашли коробку с пластиковой взрывчаткой, а в фургоне — целый ящик. — Чарлз помолчал. — Как ты догадался, что он придет?
