– Пока что ему не предъявили обвинение. Быть может, полиция ошиблась и арестовала не того человека.
– Нет дыма без огня, – возразил он. Я подумал о множестве слухов, связанных с его сделками, и стал прикидывать, был ли в них «огонь».
– Но речь идет не о Билле и не о Хью. Мы говорили о ваших лошадях и ваших подозрениях, – торопливо напомнил я.
– Теперь это ничего не значит, Сид. Я воспользовался твоим советом и сегодня утром поменял прежнюю команду. Нашел нового тренера и готов начать все с нуля. К чему плакать о разлитом молоке? Уокер мертв, а Бартону за это крепко досталось. Ну, были у них тогда пустяковые махинации на скачках, а у кого в наши дни их не было? Так что я просто сократил потери и двинулся дальше.
– А кто ваш новый тренер? – поинтересовался я.
– Он тоже из Ламбурна. Некий Эндрю Вудвард, – откликнулся Энстон. – Отличный мужик, терпеть не может разные выдумки, и его голыми руками не возьмешь. В общем, человек моего типа.
Да, Вудвард недаром завоевал репутацию тренера с хлыстом, готового хлестать им и лошадей, и наездников, не считаясь ни с чьими чувствами. Он и впрямь был человеком типа Джонни Энстона.
– Извини, Сид, – продолжил он. – Но больше я в твоих услугах не нуждаюсь. Пришли мне счет за потраченное время, хотя, честно признаться, никаких важных сведений ты мне не сообщил.
Иными словами, он дал понять, что оплата по этому счету будет минимальной и надеяться на ее увеличение – бессмысленно. Да Энстон и не стал бы мульти-мульти-мультимиллионером, если бы щедро оплачивал советы и услуги, без которых мог обойтись. Это бедняки обычно тратят деньги направо и налево и поэтому никогда не богатеют.
– Отчего бы нам не позавтракать? – предложил он. прекратив дальнейшее обсуждение.
В палате две столовые. Одна – только для пэров, и в ней зачастую решались серьезные государственные проблемы, а вторая – для пэров и их гостей, где к подобным разговорам относились неодобрительно, а то и вовсе запрещали их.
Нужно ли объяснять, что мы направились во вторую столовую – комнату в форме буквы Ъ. Ее тяжелые дубовые панели были украшены портретами суровых и надменных господ – лордов-парламентариев минувших веков. Обеденные стулья с высокими спинками обтянуты красной кожей, среди ковров и занавесей также преобладал пурпурно-красный цвет. Я заметил, что в залах и кабинетах Вестминстерского дворца вообще господствовали красные тона, а в Палате общин – зеленые.
Джонни Энстон деловито прошел по столовой, останавливаясь и разговаривая чуть ли не с каждой группой собравшихся. Так, не торопясь, мы проследовали к дальнему концу зала, где стоял зарезервированный за ним столик.
По пути мы как будто перелистывали страницы справочника «Кто есть кто». Люди, знакомые мне лишь по телепередачам и газетам, улыбались и здоровались с нами. Лорд Энстон чуть ли не урчал от удовольствия. Его радовало, что он – полноправный член клуба, а еще больше, что он вел меня «на буксире».
Я выбрал суп и ризотто с грибами, вполне удобные блюда для одной руки, а лорд Энстон заказал себе пате и седло барашка. Я почти никогда плотно не завтракал, и два сытных блюда вряд ли способны увеличить объем моей талии.
Мы немного поболтали о скачках, и я спросил, надеется ли он на своих лошадей и каковы их шансы.
– Что же, – отозвался он, – мне нужно проконсультироваться с Вудвардом, но полагаю. Экстра Пойнт будет готов к большому забегу в Сандауне в следующем месяце. Он по-прежнему в числе фаворитов Национальных скачек, но не в идеальной форме, во всяком случае, так мне сказал Бартон на прошлой неделе. А я воздержусь от оценок, пока Вудвард не разберется, что с ним можно сделать.
– Значит, вам об этом сказал Билл Бартон, и вы сразу начали расспрашивать. Я вас правильно понял?
– Нет, до прошлой недели я не задавал никаких вопросов.
– А что случилось на прошлой неделе? И почему вы изменили мнение? – полюбопытствовал я.
– Видишь ли, я кое-что услышал, но не помню, когда именно. То ли во вторник, то ли в среду. – Он помедлил. – Нет, точно во вторник, после чемпионата по скачкам с препятствиями. Я был в королевской ложе и пил там с Ларри, ну, ты же знаешь, с Ларри Уаллингфордом.
Ларри Уаллингфорд, или, вернее, Лоуренс, герцог Уаллингфорд, регулярно посещал скачки и по праву считался ведущим заводчиком скаковых лошадей, побеждавших и в беге по ровной местности, и в прыжках через барьеры. Он держал в своих конюшнях только крепких и породистых жеребцов. Я задумался: интересно, когда это Энстон – парень с бедной окраины Ньюкасла – разузнал прозвища герцогов или их уменьшительные имена и стал к ним так обращаться? А для большинства прочих, не именитых знакомых оставил в запасе их фамилии. Завтра лорд Энстон, несомненно, расскажет кому-нибудь, что приглашал на ланч Холли. «Вы, конечно, поняли, кого я имею в виду. Холли, этого жокея-калеку».
– И герцог поделился с вами какой-то секретной информацией?
– Нет, нет. Это была дама, сидевшая рядом с ним. Меня ей не представили, и я не знаю, как ее зовут. Так вот, она слышала от приятеля, будто лошади Вартона не всегда стараются из последних сил. И потому не побеждают.
– Я бы не стал ей верить. Это не свидетельство, а испорченный телефон. Сплетни и домыслы, не более того.
– Ты прав, я ей тоже не поверил. Но мне было достаточно. Я принялся расспрашивать, наводить справки и пригляделся к результатам моих лошадей. – Он остановился и пригубил глоток великолепного красного «Мерло-Хаус». – Сейчас у меня семь лошадей, и я храню подробные отчеты обо всех скачках с их участием. А во вторник вечером проверил свои записи за два последних года. Любопытная картина: в забегах выступили девяносто два моих скакуна, четырнадцать заняли призовые места, но ни одна лошадь так и не победила с преимуществом меньше пяти к одному. Шестнадцать стартовавших фаворитов, и лишь один из них выиграл – как раз в тот момент, когда у финиша свалилась пара других, казалось бы, бесспорных призеров.
Он снова прервал себя и отпил очередной глоток.
– Вот тогда я заподозрил неладное и на прошлой неделе попросил твоего тестя привести тебя в мою ложу. Мне не хотелось обращаться в Жокей-клуб, и я собирался расследовать все тайком.
«То есть он прозрачно намекнул мне, что не желал раскрывать перед остальными свои крапленые карты», – подумал я.
– Что же, теперь я передал лошадей новой команде. Точка. Конец истории.
– Нет, это не конец, – возразил я. – Хью Уокер убит. Возможно, с ним свели счеты за махинации на скачках. Или за отказ мошенничать, когда он уже согласился с условиями и успел получить за это деньги.
– Не исключено, но меня это не касается. Я непричастен к твоим делам.
– Быть может, судьба не предоставит вам столь роскошный шанс, – заявил я.
– Если ты попробуешь привлечь меня к поискам правых и виноватых, то никакой благодарности не дождешься. Держи меня от них подальше, ведь это в твоих интересах. – Он придвинул свой стул ко мне. – Оставь их всех в покое, Холли. Пусть полиция займется своей работой. Ты меня понял? – Он произнес последнюю фразу с нескрываемой злобой, и можно было не сомневаться – меня предупредили.
