– Черт возьми, от вас никакого толку, – улыбнулся он. – Что вас сюда привело?
– Пополняю свое образование, – пояснил я и тоже улыбнулся.
– Да будет вам, все жокеи – игроки, и это понятно. Ведь они контролируют результаты.
– Ну а лошади?
– Они просто скачут кругами, и никакие наездники им не нужны.
– Вы и правда уверены, что жокеи контролируют результаты?
– А как же иначе? Стоит мне проиграть, я всякий раз виню жокея. Но должен признаться – когда ставил на вас, то чаще выигрывал, хотя и проигрыши случались.
Наверное, это был своего рода комплимент.
– Как вас зовут? – поинтересовался я.
– Джерри, Джерри Нобл. – Он подал мне руку, и я крепко пожал ее.
– Жаль, что вы теперь не выступаете, – проговорил Джерри, бросив взгляд на мою руку, а потом посмотрел мне прямо в глаза.
– Да, вот из-за этого, – подтвердил я.
– Чертовски жаль.
Я был с ним согласен, но жизнь идет своим чередом.
– Извините, – смутился он.
– Вы ни в чем не виноваты.
– Да, но мне все равно вас очень жаль.
– Спасибо, Джерри, – поблагодарил его я. – Скажите, вы когда-нибудь играли по Интернету?
– Конечно, – ответил он, – но не часто. Уж больно сложно. Никак не могу разобраться в этой закавыке с договорными ставками. Я привык отдавать свои, наличные, так оно легче. – Он кивком указал на окошко в углу. – А после – повезет или нет, выиграю я или проиграю, но хоть буду знать, что вышло. И мой вам совет: не пользуйтесь вы этими кредитными карточками. Я с ними уже влип – быстро и по самое некуда.
– Вы здесь каждый день бываете? – полюбопытствовал я.
– Да, нередко, – отозвался он. – Прихожу на работу ни свет ни заря, начинаю в четыре утра, заканчиваю к полудню и сразу сюда – по пути домой.
– Ну и как у вас с выигрышами?
– Вы имеете в виду, в общем итоге?
– Нет, с любыми выигрышами?
– Понимаете, честно говоря, я тут больше проигрывал. Впрочем, сумма не ахти какая, а бывало, и выигрывал. По-крупному. – Он рассмеялся. – И от выигрышей взлетал так высоко, что забывал обо всех убытках.
– Но ведь проигрыши, они вам тяжело давались?
– Подешевле кокаина.
Я задержался в магазинчике на несколько минут, проследив за парой заездов, и порадовался вместе с Джерри победе жеребца, на которого он уже давно поставил немалые деньги.
– Поняли, о чем я вам толковал! – воскликнул он, хлопнув меня пятерней по спине. – Потрясающе, черт побери, просто потрясающе!
Джерри широко улыбнулся, и до меня дошло, какой смысл он вкладывал в слова о «высоком взлете». Я испытывал подобное чувство, когда приближался к финишу на фаворите, оставившем позади всех других лошадей. Как он выразился – «черт побери, это было потрясающе».
Мне понравились его непосредственность и дружелюбие.
– Мы еще увидимся! – окликнул его я, подойдя к двери. Обычное прощание, без каких-либо надежд на новую встречу.
– Вам известно, где меня можно найти, – сказал он и вновь погрузился в размышления об изменчивой фортуне игрока.
Вернувшись домой, я подсоединил автоответчик к телефону у себя в кабинете. Записал приветствие и проверил его, позвонив по мобильнику. Оставил для себя короткое сообщение, а затем проверил и доступ к автоответчику. Возможно, я отношусь к электронике не без доли скепсиса, но меня приятно удивила ее безупречная работа. Я выбросил старый автоответчик в мусорную корзину, однако сначала извлек оттуда кассету с записанным на ней сообщением Хью Уокера.
Телефон позвонил, когда я убирал под стол провода. У меня мелькнула мысль, не дать ли автоответчику возможность откликнуться, но вместо этого я выбрался из-под стола и поднял трубку.
– Хэлло, – произнес я.
– Сид. Отлично. Я так и знал, что тебя застану, – донесся до меня мужской голос. – Мне нужна твоя помощь, и как можно скорее.
– Простите, кто это? – не понял я.
– Это я, Билл, – ответил голос.
– Билл! Бога ради, извини. Вот не ждал, что ты мне позвонишь.
– Знаешь, пожизненное тюремное заключение мне все-таки не грозит.
– Но где ты сейчас? – растерянно спросил я.
– Дома, а как ты думаешь? Успокойся, не в Дартмуре! – Он рассмеялся, но даже по телефону было слышно, какой это безрадостный, вымученный смех. А тревога Билла почти проступала на поверхность.
– Они тебя отпустили?
– Ага, свидетельств оказалось недостаточно, и обвинения отпали одно за другим. По крайней мере, пока. Меня освободили под залог. Я дал подписку о невыезде, а значит, не могу покинуть страну, и, что еще хуже, мне нельзя больше работать на ипподроме.
– Но это бред! – возмутился я. – Как ты будешь зарабатывать на жизнь, не участвуя в скачках?
– Не имеет значения. Проклятые владельцы толпятся у моих ворот. Им не терпится забрать своих лошадей. – В его голосе уже не улавливалось наигранное веселье. – Этот ублюдок Энстон первым решил порвать со мной. Явился сегодня в семь утра, погрузил в фургон два разобранных стойла. И всех лошадей в придачу. Передал их другому ублюдку – Вудварду. Что же, они – два сапога пара. Чертов лорд до сих пор должен мне за два месяца тренировок семи его жеребцов. То есть я мог бы получить уйму бабла, но, наверное, так ничего и не увижу. Потом приехали еще три владельца, но Джульет вовремя сообразила и сказала, что не отдаст лошадей без оплаченных счетов. Молодец, она мне здорово помогла, хотя кое-какие счета получить пока не удалось. Ведь она не в курсе всех подробностей, а проклятая полиция увезла столько документов. Я вернулся домой примерно в половине третьего и застал ее скандалившей с владельцами во дворе.
– Но как же они успели пронюхать за несколько часов, что ты на свободе? – удивился я. – В новостях о тебе ни разу не упоминали.
– Этот ублюдок Крис Бишер настрочил заметку в сегодняшнем номере «Памп».
Могло показаться, что Билла окружают одни ублюдки. Очевидно, он не знал, что я был самым настоящим ублюдком, а мой отец – мойщик окон – упал с лестницы и разбился насмерть всего за три дня до объявленной свадьбы с моей беременной матерью.
– Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, о ком он написал. Мало того, этот журналюга разослал с курьерами экземпляры газет каждому из моих владельцев и обвел статью красным фломастером. С курьерами! Ну и говнюк. Пидор вонючий.
Да, таким он и был.
– Ты ничего не говорил ему, Сид? – принялся допытываться Билл.
– Если бы штаны Криса Бишера загорелись, я бы и то не сказал ему ни слова, – отозвался я.
