– Да, она дома. Но я избавил вас от этой тяжелой обязанности. И сам рассказал ей, попытавшись не слишком травмировать.
– А, – вздохнул он с облегчением. – Но мне нужно официально сообщить семье, а после доложить об этом начальству.
– Она сейчас разговаривает с детьми. Не мешайте ей.
– Ладно, – неуверенно согласился он. – Но я подожду у входа. Сюда вот-вот прибудет женщина из нашего отделения. А вас я попрошу вернуться в дом мистера Бартона, и как можно быстрее. Инспектор Джонсон хочет вас видеть.
– О'кей, – буркнул я и тронулся в путь.
Наряд полиции по-хозяйски расположился на кухне Билла. За его столом сидело четверо мужчин. Один из них поднялся, когда я прошел в дом через черный вход.
– Да, сэр, – обратился он ко мне. – Чем могу служить?
– Я Сид Холли, – представился я.
– Ну наконец-то. Мы вас давно ищем.
– И вот нашли.
– Я – инспектор Джонсон из полиции в Теймз Валли, – заявил он. – А где мисс Джульет Бёрнс?
– Дома, в постели.
Я назвал по их просьбе адрес Джульет и свой собственный, а также дату своего рождения. Странно, почему полиция всегда желает знать, сколько лет любому свидетелю.
Затем они сказали, что я свободен, но позднее со мной, вероятно, побеседует следователь, и мне нужно быть начеку.
– Разве вы не собираетесь меня допросить? – осведомился я.
– Зачем? В этом нет никакой необходимости, – удивился инспектор Джонсон. – По-моему, случай ясный – типичное самоубийство.
– Вы убеждены, что это самоубийство?
– Судмедэксперты разберутся и установят истину. Мы ждем их с минуты на минуту.
– Пусть сперва все проверят и подтвердят, что он выстрелил из этого оружия, – посоветовал я. – Следы пороха на руках и прочее.
– В наши дни каждый мнит себя чертовым детективом, – проворчал он. – Не надо так часто смотреть телевизор, сэр.
– Все равно, попросите их проверить.
– Не сомневаюсь, они это сделают.
Он внушил себе, что Билл покончил жизнь самоубийством, и пока мне не хотелось его разуверять. Я надеялся, что впоследствии судмедэксперты представят ему доказательства. А мне нужно было повидаться в Челтенхеме с инспектором Карлислом. Но сначала я позвонил ему, предупредил о визите, и он встретил меня в приемной отделения полиции.
– Доброе утро, мистер Холли. – Я не мог отделаться от впечатления, что день уже давно вступил в свои права, однако часы показывали только половину десятого.
– Доброе утро, главный инспектор, – поздоровался я. – Ничего, если я отниму у вас немного времени?
– Пожалуйста, сколько угодно, лишь бы не впустую, – улыбнулся он. – Как вы сами понимаете, отнять у полицейского время на пустяки – значит обидеть его. И серьезно. Не пройти ли нам в комнату для допросов?
– Я предпочел бы выпить кофе, – заметил я. – Сегодня мне не удалось позавтракать.
Он, по-видимому, проконсультировался со своим внутренним «я», решил, что выпить кофе с кем-то из «граждан» – вполне законно, и позволил мне подвезти его к отелю «Куинн» за квартал от отделения. На прошлой неделе отель был битком набит болельщиками, приехавшими на фестиваль скачек. Многие из них добирались на катерах через Ирландское море. Но теперь там воцарилась тишина, и мы без труда отыскали в ресторане укромный уголок, заказав не только кофе, но и тосты с мармеладом.
– Итак, почему вам захотелось со мной увидеться?
– Полагаю, вам уже известно, что сегодня утром Билла Бартона нашли мертвым в его кабинете.
– Да, – откликнулся он. – Мне позвонила Теймз Валли. – Казалось, он назвал чье-то имя, а не отделение полиции. – Но вы-то? Откуда вы узнали, что он мертв?
– Я подъехал к его дому вскоре после того, как Джульет Бёрнс обнаружила труп.
– Похоже, вы привыкли появляться в самые критические моменты.
– Совпадение, – небрежно произнес я. – Как по-вашему, Билл Бартон действительно покончил с собой?
– Почему вы спрашиваете? – нахмурился он.
– Потому что я не верю в его самоубийство.
– А, – иронически ухмыльнулся он. – Преданный друг, считающий, что его приятель ни в чем не виноват, невзирая на десятки совсем иных свидетельств.
– Не смейтесь надо мной.
– Простите, – смутился он. – Вот уж над кем я вовсе не намерен смеяться. Очевидно, вы раскрыли куда больше дел, чем я.
От изумления я высоко поднял брови.
– Слухами земля полнится, знаете ли. Не говоря уже о проверках криминальных сводок. Сейчас многим работодателям нравится, когда вы наводите справки об их новых служащих. «Одобрено Холли» – это просто сленг для определения надежности и честности.
– Но тогда не подшучивайте надо мной, если я открыто заявляю, что не верю в самоубийство Билла Бартона.
Мы молча подождали, пока официант ставил на стол чашки кофе и тарелки с тостами.
– Ответьте мне, почему вы не верите в его самоубийство.
– Никаких причин у него для этого не было. Я беседовал с ним по телефону вчера вечером, он был настроен на позитивный лад и никоим образом не помышлял о самоубийстве. Вряд ли он стал бы просить меня приехать к нему рано утром и поразмяться на конной прогулке, если бы решил свести счеты с жизнью.
– Возможно, поздно вечером или ночью с ним что-то случилось, – предположил главный инспектор.
– Да, случилось. Его жена согласилась вернуться домой.
– Как вы об этом узнали?
– Я успел с нею поговорить. Явился сообщить, что Билл мертв. Подумал, что услышать столь страшную новость от его друга все же лучше, чем от полицейского. И ее матери тоже об этом сказал. Они обе могут подтвердить, что Кэйт сегодня утром собиралась домой. Нет, повторяю, никаких причин для самоубийства. Ему бы жить да жить.
– То есть вы хотите меня убедить, что его убили? – Да.
– И кто он, этот убийца?
– Не знаю, – ответил я. – Но почти не сомневаюсь, что тот же самый человек убил и Хью Уокера.
– Но почему? Какой у него мотив?
– Остановить охоту полиции за настоящим убийцей. Если главного подозреваемого нашли с простреленной головой, без затылка, а в руке у него был зажат револьвер, из которого выстрелили в первого убитого, напрашивается естественный вывод: Бартон не выдержал душевных мук, раскаялся и совершил благородный поступок.
– По-моему, вполне разумный вывод, – откликнулся инспектор.
– Но уж слишком удобный, вам так не кажется? И где хранилось оружие? Вы ведь не сумели его найти при обыске дома? – Я не знал наверняка и догадался лишь в последний момент, но, похоже, не ошибся.
