– Мне нужно позвонить, – заявил я полицейскому. – Срочно! Немедленно.
На двери отделения висел плакат «У нас запрещены мобильные телефоны».
Скверно, решил я. Ведь это срочное дело. Дошел до конца коридора, встал у окна и включил мобильник. Ну, давай, давай, торопил я аппарат. Но СИМ-карта сработала не сразу.
Наконец до меня донесся гудок, и я набрал номер Чарлза. К счастью, он откликнулся на четвертый звонок.
– Чарлз, это Сид, – начал я. – В Марину стреляли. Я боюсь, что следующей жертвой станете вы. Прошу вас, уезжайте из дома. Возьмите с собой миссис Кросс и перезвоните мне.
– Хорошо, мы сейчас выйдем, – отрапортовал он. – Я позвоню тебе через пять минут.
Да, военная выучка что-то значит. Хотя я не впервые обращался к нему с подобной просьбой, и в предыдущем случае мои мрачные прогнозы оправдались. Так что я имел право его предупредить. Я вспомнил об этом, и, полагаю, та же самая мысль пришла в голову Чарлзу.
Я ждал у окна, и пять минут показались мне равными вечности.
Но вот раздался звонок.
– Мы благополучно собрались, сели в машину и отъехали от дома, – сообщил он. – А Марина?.. – Чарлз не смог договорить фразу до конца.
– Она в больнице Сент-Томас, – пояснил я. – Вам известно, где это находится, и вы легко сюда доберетесь. Марине сделали операцию, но врачи не дают никаких гарантий. Положение очень тяжелое.
– Я высажу миссис Кросс, а затем поеду к тебе.
– Спасибо. Буду рад вас видеть.
– По-моему, мне следует связаться с местным полицейским надзирателем и попросить его пронаблюдать за домом, – добавил Чарлз.
А я-то считал, что в наше время ни у кого нет местных надзирателей.
– Прекрасно, – похвалил его я. – Вы найдете меня в отделении интенсивной терапии. Я жду, когда из операционной сюда привезут Марину. На доске объявлений больницы это отделение обозначено буквами СИ.
Я вернулся на место и сел рядом со своей тенью.
Где же Марина? Ее давно должны были доставить в отделение. Неужели врачам не удалось ее спасти? И я не увижу ее в палате, потому что она умерла на операционном столе? Не спуститься ли мне в морг? О господи, что мне делать?
Я мысленно перебрал факты, вспомнив беседу с врачом. С каждой секундой во мне усиливалось убеждение, что Марина мертва. Отчего же я как ни в чем не бывало сижу здесь с полицейским?
Один из лифтов остановился на нашем этаже. Я подскочил, но это была не Марина. Из лифта вышли суперинтендант Олдридж и Рози. Бедная девушка осунулась на глазах и как будто уменьшилась вдвое. Пережитое за день лишило ее последних сил.
– Я разговаривал с хирургами, – передал мне супер. – Мисс Меер до сих пор в операционной, но ее скоро привезут. Меня попросили сообщить вам, что ничего не изменилось.
Я почувствовал невыразимое облегчение.
Моя тень поднялась при появлении шефа, и Олдридж уселся по одну сторону от меня, а Рози – по другую.
– Теперь мне о вас все известно, мистер Холли. Я окинул его недоуменным взглядом.
– Да и любой коп в курсе ваших дел, как. впрочем, и детективы.
Я не был уверен, что он решил мне польстить.
– Ну и что? – насторожился я.
– Имеет ли отношение выстрел в мисс Меер к вашим расследованиям?
Я знал, что рано или поздно мне зададут этот вопрос. Но не ожидал, что услышу его так скоро.
От незамедлительного ответа меня спас приход нового врача, тоже с тюрбаном на голове.
– Мистер Холли? – осведомился он.
Я встал. Мое сердце громко и тревожно забилось.
– Меня зовут мистер Пандита, – представился медик. – Я оперировал даму с пулевым ранением в ногу.
– Марину ван дер Меер, – подсказал я.
– Да, да, именно, – подтвердил он. – Сейчас ее сюда привезут. – Он указал на двойные двери за его спиной.
– Как она себя чувствует?! – выпалил я.
– Операция прошла успешно. А остальное – вопрос времени.
– На какие шансы мы можем рассчитывать? – спросил суперинтендант.
– На реальные и разумные, – повторил мистер Пандита слова другого врача.
– Но насколько они реальны? – принялся допытываться я.
– Она крепкая молодая женщина и, очевидно, борец по натуре, а иначе умерла бы еще в отделении «А» и «Е» или даже раньше. Но, по-моему, ее шансы в лучшем случае пятьдесят на пятьдесят. Вряд ли ранение приведет к мозговой травме.
К мозговой травме!
– А почему она способна возникнуть? – задал я нелепый вопрос.
– Если в мозгу хоть пять минут ощущалась нехватка кислорода, то травма неизбежна, – пояснил он. – Какое-то время в ее организме было слишком мало крови, но сердце не останавливалось ни на секунду, и в этом смысле с нею все в порядке. Однако сердце должно обеспечивать нормальное кровообращение, а тут всегда есть доля риска.
– Я могу ее увидеть? – спросил я.
– Пока что нет, – возразил он. – Она под наблюдением медперсонала, для нее созданы комфортные условия, и к ее услугам мониторное оборудование. Скоро я вам разрешу. Но ей нужно выспаться. Мы дали ей снотворное и успокоительные лекарства, чтобы не повышалось кровяное давление. Я скажу медсестрам, что вы здесь. Они придут и вызовут вас, когда будут готовы.
Я кивнул: «Спасибо».
Он закрыл за собой дверь, а я снова сел и посмотрел на часы. Только половина четвертого. Почему время в больнице ползет, словно улитка?
– Ну, и о чем я вас спросил? – попытался припомнить суперинтендант Олдридж. – А, да. Связан ли этот выстрел с каким-либо из ваших расследований?
– Что вы имеете в виду? – нахмурился я.
– Предполагаю, что это был не случайный выстрел, – отозвался он. – И мисс Меер вполне осознанно стала мишенью стрелявшего.
– Но он мог бы прождать там целую вечность, – не согласился с ним я. – Марина вовсе не собиралась выходить на улицу. Это просто стечение обстоятельств.
– Наемные убийцы готовы ждать дни и недели ради одной-единственной возможности, уж если они решились на преступление, – назидательно проговорил он.
«Очевидно, это тот же самый человек, напавший на Марину на Эбури-стрит, – подумал я. – Тогда ему тоже пришлось ждать».
– Итак, я опять спрашиваю, – настаивал Олдридж. – Как вы считаете, связано ли это с вашими расследованиями?
– Не знаю, – откликнулся я. – Если вы хотите выяснить, известно ли мне, кто в нее стрелял, то я отвечу – нет. Я бы назвал вам его имя, если бы знал, уж будьте уверены.
– Но у вас есть какие-то подозрения?
– У меня всегда есть подозрения, – заявил я. – Но они не основаны ни на чем существенном. Да, честно признаться, они вообще ни на чем не основаны.
